Опричники

Марфа Васильевна недовольно фыркнула:

— Да не голодали в Поморье никогда. Не было зерна, хлеб из моха пекли. Еще растет у нас на болотах вехка или белокрыльник болотный, в просторечье — «житница», «хлебник», «хлебница». Высушенное и вымоченное в воде корневище его примешивается к ржаной муке и идет в хлеб, откуда и название хлебница.

Вот здесь Семенов окончательно выпал в осадок, и его проблема не стала казаться такой сложной и запутанной.

— Готов, добрый молодец, слово молвить?

— Тут дело такое, — Илья глянул на старых сотрудников Отдела, о настоящем возрасте которых он даже не догадывался. Как и о том, с какого перепуга они получили столько лет жизни. — Художник одни знакомый просил помочь. Он утверждает, что его травят. И травят с недавнего времени целенаправленно, с помощью оговора. Чуть в больницу один раз не попал.

— Так-так, давай поподробней.

— Картины у Жоры довольно необычные, футуристичные. А народ нынче в эпоху постмодернизма такое очень уважает. Заказчиков много, иностранцы покупают.

Марфа Васильевна улыбнулась:

— Завистники, значит, появились?

Илья покачал головой:

— Не без этого. Но тут скорее личное. Открыл он недавно студию для обучения. А там возьми и влюбись в одну из начинающих художниц. Он не старый еще, с прежней женой разошелся, а на этой жениться собрался. Вот тут все и началось.

Пожилые опричники переглянулись, Басов утверждающе произнес:

— Но есть еще третья женка, что к себе приворожить старается. Какие признаки отравления?

— Чаевничали они вечером, и вкус чая Жоре показался необычным. А ночью скрутило, да так что до утра очухаться не мог. А со здоровьем у него все в порядке.

Варакина подумала и констатировала:

— Сильное зелье. Но не подействовало, как следовало, потому его так и корежило. Что еще тебе Жора говорит?

— Хочет, чтобы я пришел на его выставку и разобрался. Учебу он закрыл, но боится, что кто-то из претенденток на его сердце там появится.

— Ясно.

Басов постучал по столу костяшками пальцев.

— Это же кто такой умный у нас колобродить начал?