Взгляд монаха сверкнул неподдельным уважением, а Семенов напрягся. Что это за мужик, раз с ним Борман секретной информацией делится? Вообще, отношения между Опричниной и церковью в разные периоды были довольно сложными. От тесного сотрудничества до конкретного неприятия. Но никогда не прекращались. Даже во времена беспредела ЧК и репрессий со стороны НКВД. «Чудесное» спасение некоторых известных миру людей случалось именно из-за вмешательства тайных отделов спецслужб.
— Не третируют братья? — кивнул в сторону магнитолы Борман.
— Так я токма в машине. Даже на гитаре в монастыре низзя. Бесовская музыка! Благочинный у нас новый, ох какой строгий!
— А ты чего? Только не говори, что бросил.
— Я нонче на гуслях играю.
— Чего? — лицо Бормана вытянулось.
— Чего-чего, на самом посконном русском инструменте. На каких былины исполняли.
— Гусляром станешь? По миру пойдешь играть?
— Ага, — захохотал здоровяк. — Фолк металл бацать на них начну!
Илья никогда еще таким веселым их главного научного сотрудника не видел. И заметно, что эти двое знали друг друга давно. Борман отметил интерес своего помощника и пояснил:
— Мы с Матвейкой в молодости в одной рок-группе играли. Эх, славное было времечко!
— Ох, и зажигали тогда! Водочка, травка, девчонки!
— Ты мне это, молодежь не порть! Перекрестись, нехристь.
— Грехи мои тяжкие, — ловко совершил крестное знамение монах.
Автомобиль уже подкатывал к обители, и Илья во все глаза уставился на один из самых знаменитых в России монастырей. Он бывал здесь давно, да и то по работе. Мощь его стен, сложенных из огромных валунов, поистине поражала. Было в них нечто такое дикое, первобытное, заставляющее уважать тех, кто возвел этот могучий форпост на самом краю земли. И кто-то еще смеет называть русских людей ленивыми? Да пока доберешься досюда, можно несколько раз умереть! А уж построить такое монстрообразное могли токма могучие люди! Тут точно поверишь в инопланетян, Атлантиду и прочих рептилоидов. Илья на миг задумался: а последние есть в списках Опричнины?
Они остановилось около какой-то хозяйственной постройки и вылезли наружу. Их встретили три монаха в пожилом возрасте. Один из них с длинной седой бородой недовольно пробурчал:
— Опять полезете туда, куда не следует?
Борман встал перед ним, засунув руки в брюки:
— А кто может нам указывать — куда можно, а куда нельзя, почтеннейший?
Монах показал глазами наверх: