Гиперион восхождение

И мы продолжали сражаться, с упорством бешеных зверей, защищая свою жизнь и свободу до последнего вздоха.

Спустя двадцать минут безумной резни и битвы не на жизнь, а на смерть, мы вскоре остались вдвоём, устало дыша прислонившись спина к спине. Всюду пахло железом, смрадом мёртвых тел и жжёной плотью, но нам было плевать, ибо мы победили.

Ликвидатор, сгорбившись, прислонился к покосившейся стене полуразрушенного дома. В его глазах, в которых ещё недавно бушевал огонь битвы, теперь отражалась только усталость. Его руки, покрытые свежими царапинами и запекшейся кровью, дрожали, когда он подносил к губам папироску. Дым от неё тускло светился в сумраке, создавая причудливые тени на его перебинтованном и забрызганном кровью лице.

Он шумно вздохнул, и папироска в его пальцах задрожала. Запах дыма смешался с запахом крови и горелой плоти, витающим в воздухе. Ликвидатор посмотрел на улицу, усеянную телами. Его взгляд скользнул по лицам демонов, которые всего несколько минут назад были полны ярости. Теперь же они лежали неподвижно, а их глаза были пусты.

Он невольно потрогал одну из открывшихся ран, полученных ещё в ту самую ночь. Шрамы служили ему напоминанием о том, что такое война, смерть и что значит быть ликвидатором. Он не выбирал эту жизнь, это она выбрала его. И теперь он был заложником столь кровавого ремесла и долга перед отчизной.

— Ну и работёнка у нас, пацан… — рыкнул он, глубоко затягиваясь папироской. Ильяс знал, что усталость и разочарование — это его постоянные спутники. И что всё, что он может сделать, — это продолжать идти вперёд, борясь с тем, что бросает ему жизнь.

Он потушил папироску о стену и повернулся, чтобы уйти. Впереди его ждала новая битва, но он был готов к ней.

Я, запыхавшийся от боя и усталости, стоял перед ликвидатором, опираясь на клинок о местами уцелевший асфальт. Мой взгляд был прикован к саквояжу из потрескавшейся телячьей кожи, стоящему у ног.

— Так зачем вам этот чёртов саквояж? — спросил я, с трудом сформулировав вопрос, который давно тревожил меня. Мой голос был хриплым от усталости, но в нём слышалась настойчивость и желание разобраться.

Ликвидатор улыбнулся, его улыбка была безумной, словно он уже был не в своём уме. Ильяс медленно присел на корточки, рассматривая меня с каким-то странным интересом.

— Это парниш наш допинг! — ответил он, его глаза заблестели от нечеловеческого энтузиазма. Ликвидатор взял в руку саквояж, небрежно откинул крышку. Внутри лежали несколько десятков небольших флакончиков, украшенных странными знаками и заполненных яркой, светящейся в магическом спектре жидкостью. Рядом лежал металлический прибор, похожий на автоинъектор.

— Алхимические инъекции и артефактный автоинъектор, — продолжал он, показывая мне содержимое своего саквояжа. — Без них мы бы не выжили, как организация, чья цель состоит в ликвидации опасных монстров, магов и прочей околобожественной нечисти.

В его голосе звучала гордость, как будто он был не ликвидатором, а тем самым великим мастером-алхимиком, создавшим это чудо алхимической мысли. Но я никогда раньше не видел ничего подобного. Впрочем, это была магия и с ней реальность всегда имела определённые грани безумия.

— И что это даёт вам? — спросил я, не веря своим ушам.

— Силу, выносливость, скорость, — ответил ликвидатор, его голос был полон уверенности. — Мы становимся не просто людьми, мы становимся подобны богам.

Он взял один из флакончиков, наполненный яркой бирюзовой жидкостью, и поднёс его к единственному уцелевшему источнику света. В его глазах тут же зажёгся безумный огонь. Он был готов стать кем угодно во имя исполнения своей цели и долга, и я не был уверен, что хочу видеть его в таком виде.

Ликвидатор, словно заворожённый, смотрел на бирюзовый флакон в своих руках. Удивительно гладкий, с изящной гравировкой в виде странных символов, похожих на руны. Флакон идеально лёг в пазы инъектора, как ключ в замочную скважину. В воздухе повисла напряженная тишина, только дым от папироски ликвидатора медленно таял, словно предчувствуя грядущие перемены.

Ликвидатор, не моргая, направил инъектор себе в глаз. Удар был быстрым, точным, как хук опытного боксёра. Пару секунд ничего не происходило. Затем он начал дрожать, его тело сотрясали судороги. Бинты, которые держали на себе его раненое тело, мгновенно лопнули, не выдержав давления стремительно растущих мышц.

Под бинтами, будто из-под земли, вырвались вздутые вены, проступающие на его теле яркими синими полосами. Он был уже не человеком, а живой скульптурой, сформированной из стали и мускулов. Его мышцы вздулись, становясь рельефными и упругими.

Ильяс упал на колени, хватаясь за голову. Его глаза буквально загорелись бирюзовым светом, отражая цвет инъекции. Свет казался ярким, и совершенно не уступающим огню демонов, с которыми он только что сражался. Он выглядел уже не как человек.