“Его узоры!” — изумился дэани. — “Они как…”
“Раны”, — сказала Вильтаро. — “У тебя была жена и три дочери. С ними обошлись… очень жестоко. И ты пошёл мстить!”
Она считала всё более чем точно. Потому что сама открылась. Да, тело Уилла было исполосовано бороздами, сильные и грубые линии пересекали чёрные шрамы, а под ними скрывалась любовь в её самом чистом виде. Любовь супруга и отца, бесконечная гордость своей семьёй и домом, желание их защитить, так грубо оборванное болью потери и жаждой отмщения. Уилл бросил всё и отправился искать виновника. Он нашёл его в другой стране и казнил. Больше он никого не убивал. Но теперь в нём проявились новые узоры, тёплые и нежные, а причина их появления стояла рядом. Уилл видел в Вильтаро свою вторую дочь, которую он должен, обязан защитить.
“Но разве ты видишь в ней только дочь?” — спросил Шэд, изучая нежно-розовые точки, похожие на крохотные бутоны.
“Мне тяжело и очень страшно”, — честно признался Уилл, опустив голову. — “Я боюсь причинять боль, даже случайную. И я боюсь потерь”.
“Ты и причинить боль мне?!” — изумилась Вильтаро. — “Для меня ты самый добрый и заботливый человек на свете! Я даже во мне такого представить не могу!”
“Но я могу. И боюсь этого”.
“Нет, Уилл”, — сказал Кайлас. — “Тебе просто надо быть смелее”.
“Чего это все так приуныли?” — ворвался сильный и весёлый голос Митча.
Тут же его лазурные морские линии загорелись, как полосы глубоководных рыб.
“Ты, что, тоже кочевник?” — удивлённо сказала Вильтаро.
“Похоже, что да! Я ведь предок маори, детка!” — припевая и пританцовывая ответил хакер. — “Для нас нет стен и потолков! Мы читаем звёзды и бороздим океаны. Ауэ-аэ! Ко нга уэту то тату амиоранджи аэ!”
“Ты потерял родителей в кораблекрушении, лишился дома и попытался обосноваться на суше”.
Митч перестал петь и посмотрел на Шэда.
“Я не смог жить как все”, — тихо признался он. — “Но мне пришлось адаптироваться”.
“И ты согласился на моё предложение, мечтая заработать на собственную яхту и уплыть в океан за родителями”, — сказала Линда. — “Прости, что помешала твоим планам”.
“Разве на мне видно хоть грамм сожаления?” — ответил хакер, поворачиваясь к ней.
Действительно, узоры Митча были самыми яркими и насыщенными среди всех. Здесь он был как дома и команду сразу принял как семью. Он оказался чистым и открытым, как свежий блокнот, куда остальные хамелеоновцы вносили свои записи, а он чётко всё фиксировал.
“Как хорошо, что мы прояснили это сейчас, до того, когда всё бы сами и испортили”, — радовался Шэд. — “Да, он более чем наш!”
“А что ты скажешь про меня?” — тихо спросил новый голос.