– Это не обязательно, – он останавливается перед переходом, ожидая, пока проедут машины.
– Позволь мне.
Это правда. Если я не могу взять его с собой в магазин, то меньшее, что я могу сделать, – купить пирожные его любимых вкусов, чтобы он перекусил ими позже.
Без предупреждения он хватает меня за руку и смотрит по сторонам. Затем делает шаг вперед.
– Нужно перейти улицу, – объясняет он. – Здание на другой стороне.
Я иду за ним. Глянцевая черная машина тут же вырывается вперед, как только мы выходим на тротуар.
– Ого, как близко проехал.
– Движение здесь безумное. Будь осторожна, когда переходишь дорогу.
Он отпускает мою руку, и я сразу же почувствовала пустоту. Он взял меня за руку только из соображений безопасности? Или это что-то значит?
– Вот это здание.
Алекс останавливается посреди тротуара, и я вместе с ним. Я откидываю голову назад, чтобы его рассмотреть. Зданием явно не занимались: фасад выцвел, кое-где сошла краска. Окна грязные, некоторые даже треснули, а двойные двери – видимо, это вход, – грязные и заклеены пожелтевшими газетами, чтобы никто не мог заглянуть внутрь.
– Оно… просто огромное. – Я не нашлась сказать ничего получше. Снаружи ничего особенного. Совсем.
– Я знаю, о чем ты думаешь, – его тон звучит язвительно, я поворачиваюсь к нему:
– Правда?
Алекс кивает, засунув руки в карманы брюк, и смотрит на здание.
– За ним не следили многие годы, поэтому оно потеряло свой блеск и выглядит не слишком впечатляюще. Но когда-то оно сияло ярче, чем все отели-конкуренты.
– Ярче, чем Ritz?
Мне трудно в это поверить.
– Ярче, чем Ritz, – подтверждает он. – По какой-то причине Дешо сосредоточили свое внимание на другом отеле, тоже в Париже. Может, решили, что здание в таком месте не нуждается в излишнем наблюдении – там ведь и так все было неплохо. Но в этом и заключается сложность гостиничного бизнеса. То, что это лучшее место и оно приносит наибольший доход, не означает, что о нем можно забыть. Лучшее место требует постоянного внимания.