Все, что я хотела сказать

– Не стану?

– Захочешь, чтобы одежда сидела хорошо, и швы лифчика и трусиков под ней не выступали. Фу. – Он притворно содрогается.

Он прав. Я знаю. Поэтому снимаю лифчик и надеваю платье, но Монти сразу же отметает этот вариант. Он отметает все длинные платья, как и большинство коротких. Пока на вешалке не остаются только очень короткие и откровенные платья.

Я беру одно из них и рассматриваю его. Оно тяжелое, сделано из черно-серебристой сетчатой ткани, и такое короткое, что у меня наверняка будет видна вагина.

– Выглядит опасно.

– Скорее прекрасно, – манерно тянет он. – Надень.

Я надеваю платье через голову, и оно безупречно садится по фигуре. Одна сторона платья серебристая, вторая черная, и обе части перекрещиваются спереди на правом бедре, оголяя его почти до тазовой кости. На груди глубокий вырез, почти до пупка, и держится оно на двух тонких бретелях. Вот и все.

Я чувствую себя совершенно голой.

– Повернись, – велит Монти, и я поворачиваюсь, глядя на себя в зеркало через плечо.

Вся спина тоже открыта, сетчатая ткань доходит до поясницы, почти обнажая ягодицы. Подол платья касается верхней части бедер. Сетка настолько прозрачна, что я вижу сквозь нее свои черные трусики, а когда поворачиваюсь лицом к зеркалу, то мне видно и соски.

– Я не могу это надеть, – твердо говорю я. – Я похожа на проститутку.

Монти встает позади меня и легко опускает руки мне на плечи.

– Ты должна его надеть. И ты не похожа на проститутку. Поверь мне. Черт возьми, ты сразишь каждого мужчину, который на тебя взглянет.

– Я не хочу сражать мужчин. Я вообще не хочу, чтобы они на меня смотрели. – Я поворачиваюсь в сторону, и ткань скользит по телу, отчего кожу начинает покалывать от волнения. Платье чувственное. Откровенное. Невероятно сексуальное. Я еще никогда не надевала ничего подобного. – Сколько оно вообще стоит?

– Точно не знаю. Наверное, пару тысяч евро, – небрежно отвечает он.

Я чуть не давлюсь слюной.

– Да какого черта? Ты серьезно, Монтгомери? Оно сшито… из ничего. – Я провожу рукой по сетке, соски твердеют. Я все равно что коснулась своей кожи, насколько оно тонкое.

– Оно дизайнерское, – поправляет Монти. – И я считаю, что оно безупречно. Ты великолепна.

– Как эскортница, – отвечаю я.

Он смеется с явным восторгом.