Парадокс Атласа

– Мне… – Рэйна отвернулась, и тут наконец Каллум ощутил нечто помимо стучащей в голове боли. – Неважно. Суть в том, что…

– Ты чувствуешь неловкость, – догадался Каллум, сдерживая улыбку. – Только не говори, что Вароне удалось тебя задеть.

Она по-прежнему избегала его взгляда.

– А вот и нет. Он ребенок.

– О, нет-нет. Неправда. – Как упоительно. Каллум насладился бы этим чувством, если бы не терзавшая его боль. – Ты не считаешь его ребенком, – поправил он не без удовольствия. Не то чтобы Каллуму было до этого дело, просто при нем давно никто так восхитительно не заблуждался. – И никогда не считала.

– Это так важно? – раздраженно спросила Рэйна, сделав вид, будто не понимает, как он увязал ее очевидную душевную травму с разговором, который явно ушел не в ту сторону. – С какой стати мне врать?

– Не знаю. С какой стати люди вообще врут? Врать – удобно, а правду говорить – глупо. Впрочем, все поступки независимо от причин – это череда случайных решений, принятых в соответствии с некими принципами, и всё – с корыстной целью обеспечить виду выживание. – Тут Каллум уже и сам понял, что скатывается в напыщенность. – Суть в том, что мне плевать, врешь ты или нет, – подвел он итог. – Мне только одно непонятно: то ты нуждаешься в помощи Вароны, то ты – уже бог… Неожиданный переход.

– Я не считаю себя тем самым богом, – возразила Рэйна таким тоном, будто Каллум должен был с самого начала дойти до столь очевидного вывода. – Мир изменился, и у богов теперь другое определение. По крайней мере, очевидно, что было несколько поколений богов. Вот ты знал, – чувствуя близкий проигрыш в споре, она сделала ход конем, – что до аврамического патриархализма, длящегося последние шесть тысяч лет, существовал бог матриархальный? Богу-мужчине предшествовали неолитические культы женских…

– Вам лишь бы мужика везде потеснить… – пробубнил Каллум, которому сейчас было не до защиты своей Y-хромосомы.

– Речь не о гендерных ролях, – раздраженно перебила Рэйна, – а об обожествлении и переменах. Боги меняются. Приходят новые поколения, а значит, и боги могут быть новые.

– Для бога, – насмешливо проговорил Каллум, – ты говоришь не очень-то убедительно.

– Ну и ладно. – Она вскочила на ноги, явно злясь на него или, скорее, на саму себя (просто Каллум делал только хуже) и тщетно пытаясь это скрыть. – Тебе хоть что-то из сказанного мной интересно?

– Мне нравится мысль о том, что у архивов есть мозг и на него можно повлиять. – Каллум закрыл глаза и немного сполз с дивана, с облегчением чувствуя, что разговор по инерции движется к завершению. – Вот это немного интригует.

– Немного?

Это стало бы удобным оправданием зарождающихся подозрений Каллума о том, что он частично растворяется в деградации и отчаянии.

– То-то будет забавно, если вдруг выяснится, что мы – лишь рабы некой кровожадной разумной сущности. Или и архивы – тоже боги? – вслух подумал он, а Рэйна коротко и раздраженно вздохнула.

– Да ты надо мной стебешься.

Каллум самую малость приоткрыл один глаз.

– Разумеется, я стебусь над тобой. Несешь какую-то ерунду.

Рэйна испепеляюще посмотрела на него.