Сад Вия

– Может быть, попросить Женю поискать эти фотографии? Может, это позволит вам лучше вспомнить? Почувствовать наконец, что здесь… дом.

– Дом – это не место, Ева. Дом – это люди. Странно получается: кого-то растят в любви, а он потом составляет маршрут в один конец для того, кого знал с детства. А кого-то растят в понимании долга, и он подчиняет этому всю свою жизнь, а потом жертвует собой ради, по сути, незнакомого человека. Ну какой он ему брат? Они даже ни разу не виделись!

Глеб явно не мог уложить в голове два таких разных братских поступка.

– Идите обедать! Или ужинать, – крикнула из кухни Лика.

– Есть готово, короче, – послышался Женькин голос, и Глеб слабо улыбнулся.

– Женя очень вырос. И мне кажется, он не слишком-то рад меня здесь видеть, – невесело усмехнувшись, закончил он.

– Вам кажется.

Ева, конечно, не была в этом уверена, потому что с ней Женька по-прежнему не разговаривал, но ей очень хотелось поддержать Глеба, который сделал очень сложный выбор, отказавшись от волшебства ради близких. Ева, как никто, могла понять его чувства.

Выражение лица Корвина при виде пельменей стоило отдельного описания.

– Они немного слиплись, – начала было оправдываться Лика.

– Зато сварились. И вообще, хорошо, что они есть, – Женька произнес это таким тоном, что стало понятно: всех недовольных попросят на выход.

Чародей взял вилку и подцепил пельмень, с которого тут же свалилось тесто. Все в молчании проследили за его коротким полетом и эпическим плюхом в тарелку. Корвин покрутил вилку, изучая оставшийся на ней кусочек мяса, но сказать ничего не успел: Валера решительно засунул пельмень себе в рот и невнятно сообщил:

– Вкусно. Только горячо.

И когда первая неловкость, маскируемая просьбами передать соль, перец и сетованиями на отсутствие сметаны, прошла, Еву озарило, что они все едят за одним столом, а значит, больше не смогут причинить друг другу вред. Так ведь было во всех этих рассказах про преломить хлеб со случайным путником, чтобы он не стал твоим врагом. Хлеба у них не было, но пельмени для этого тоже, скорее всего, годились.

Стоило тарелкам опустеть, а на их месте появиться разномастным чашкам с обжигающе горячим чаем и коробке шоколадных конфет, как все незаметно перешли к построению дальнейших планов. И вдруг оказалось, что за остаток каникул нужно сделать столько всего!

Для начала нужно было поскорее вернуться в школу, в которой, судя по словам Валериного папы и отсутствию пропущенных вызовов и панических СМС от мамы на Евином телефоне, их отъезд не вызвал ни у кого подозрений. Там считали, что они уехали домой, дома же были уверены, что они в школе. Еву немного удивляло спокойствие Валериного папы, но лезть с расспросами она постеснялась. Мало ли какие бывают отношения в семьях?

Корвин с помощью Глеба собирался добраться до жар-птицы и переправить ее в Тридевятое царство, потому что «ее место там». Подробных объяснений «дружелюбный» чародей, разумеется, не дал. Но для начала Глебу Семёновичу предстояло восстановить документы. С этим вопросом вызвался помочь Валерин отец, который все больше восхищал Еву своей готовностью безоговорочно поддерживать сына. Оформив документы, Жаров-старший планировал официально вернуться в РАВ, потому что без помощи изнутри у Корвина было мало шансов обойти технологичную защиту.

На вопрос Валеры, как Глеб собирается объяснять в РАВ свое многолетнее отсутствие, тот пожал плечами:

– Скажу правду: что прожил в Тридевятом царстве и дал клятву о нем не рассказывать.

– А так можно было? – искренне обалдел Валера, вероятно вспомнив, как они изворачивались, чтобы случайно не рассказать больше, чем было дозволено клятвой.