— Оживи-и-и-и, Генка! — заныл под кроватью Епифан в кукле Мими.
— Нет! Больше я Епифана оживлять не буду! — категорически отказался я, — хватит уже!
— Ну, Генка-а-а-а-а! — опять заканючил Епифан, — я больше не буду-у-у-у! Меня бес попутал!
— Не верь Иуде! — прошипел Енох, — он тебя поработил, вернёшь, он опять что-то эдакое придумает! Опять с Мефодием снюхается!
— Я и не собирался, — покачал головой я, — с Епифаном вопрос даже не стоит. Но что-то делать надо и срочно.
В подтверждение моих слов в дверь раздался удар такой силы, что картина с толстопопыми ангелочками рухнула на пол.
— Генка-а-а-а, верни меня, я тебя выручу-у-у-у! — заныл Епифан.
— Придумал! — в мою голову закралась идея, — Моня, иди сюда!
— Что? — доверчиво подлетел ко мне Моня.
— Побудешь пока Зубатовым! — выпалил я.
— Но я не хочу! Мне он не нравится! — возмутился Моня.
— Моня, это на день-два, не больше, — сказал я, — сам видишь, выхода нет! Кроме того, я дам тебе один день для себя. Ну, помнишь, ты говорил, как тебе хочется выпить шампанского, потискать сисястую дамочку?
— Согласен! — моментально проявил гражданскую сознательность и товарищескую взаимовыручку Моня.
— Э-э-э! я тоже так хочу! — возмутился теперь уже Енох.
— Тебя — нет, — покачал головой я, — ты можешь случайно цитату из Библии сказануть, а Зубатов — идейный комсомолец у нас.
Енох надулся.
— Ну, давай уже! — сияющий Моня аж пританцовывал от нетерпения.
— Сейчас, — я вытащил труп Зубатова за ногу на середину комнаты и принялся торопливо бормотать слова заклинания. Уже через пару секунд Моню втянуло в Виктора, и он сел на полу, очумело вертя головой.
И тут дверь с треском вылетела из петель, и Клара, и помогающая ей Шарлотта, ввалились в комнату. В коридоре маячили остальные агитбригадовцы, кроме Гудкова вроде как.
— В-виктор? — пробормотала Клара, стремительно краснея.