Я поворочался на кровати туда-сюда и понял, что всё зря. И нужно вставать.
Только я завершил все гигиенические процедуры, как вернулся Енох.
Был он возбуждён и преисполнен собственной важности.
— Ну что там? — спросил я.
— Дознаватель отчитывался своему начальнику, и они совещались, — начал издалека Енох.
— Давай ближе к делу! — велел я, — что они говорили? Кого подозревают.
Енох на такое моё нетактичное замечание надулся. Пришлось его слегка поуговаривать. А когда мне это надоело, я пригрозил, что позову Мими. Это сразу сделало Еноха более сговорчивым, и он чётко и внятно рассказал все три версии следствия.
По первой версии выходило, что это Зубатов. Он якобы поругался с Ириной, убил её, а когда неожиданно вошел официант — убил и его. А сам притворился мёртвым и потом «воскрес», чтобы отвести от себя подозрения.
По второй версии это был Рыжий. Бывший возлюбленный Ирины. Который якобы из ревности устроил все это — убил бывшую любовницу, её нового друга Зубатова и случайно подвернувшегося официанта.
А вот по третье версии — это был я. Тот журналист всё-таки сдал меня. И они решили внедрить в нашу Агитбригаду своего агента и посмотреть, какие у меня были мотивы.
Дальше наше совещание с Енохом прервал стук в дверь.
— Открыто! — крикнул я, продолжая валяться на кровати. Вставать было лень.
В открытую дверь проскользнула Клара. И вид её разительно отличался от привычной Клары Колодной, слегка зачуханной костюмерши Агитбригады, причём не первой свежести. А вот сейчас это была Женщина. С большой буквы. Глаза её горели каким-то таинственным блеском, на припухших губах блуждала еле уловимая улыбка.
— Капустин, — сказала она и победно улыбнулась.
И её улыбка мне совсем не понравилась.
— Чего? — спросил я.
— Хотела сказать тебе спасибо за Зубатова! — прощебетала она. — Это было восхитительно! Чудесно!
Я не стал комментировать, что раз ей не с кем сравнивать, то как она определила, что это чудесно?
Но промолчал.
— Капустин! — Клара встала напротив меня и вонзила тяжелый взгляд. И этот взгляд мне тоже очень не понравился.