— А ты?
— А я — артист. Буду выполнять цирковые номера, — усмехнулся Жорж.
Мы еще перекинулись парой ничего не значащих фраз, и я ушел к себе на квартиру.
— Ну ничего себе! — сказал я удивлённо, как только дверь квартиры закрылась, и я рухнул на кровать, прям так, как был, не раздеваясь.
— Ты чего? — спросил Моня.
— Да удивляюсь, — ответил я задумчиво, — что-то в последнее время у нас в агитбригаде слишком много новеньких. Причём таких, без которых, в принципе, легко можно обойтись. Прямо проходной двор, а не творческий коллектив.
— Ты о Романе? — спросил Енох.
— И о Шарлотте тоже, — ответил я.
— Ну, Шарлотта хоть поёт красиво, — не согласился со мной Енох. — И жопка у неё ничего так. И остальное…
— Её пение к репертуару Агитбригады никак не относится, — покачал головой я. — Это примерно выглядит, если бы монашку в Мулен-Руж танцевать запустили. Только наоборот.
— О! Ты знаешь Мулен-Руж? — уважительно спросил Енох.
— Да так, бывал там, пару раз, — неопределённо махнул я рукой, не став уточнять в каком году и в каком мире.
— Всё сходится… — вдруг задумчиво выдал Моня, до этого молчавший.
— Что именно? — рассеянно спросил я.
— Помнишь, в ресторане, когда все ушли, дознаватель сказал, что один из подозреваемых — ты?
— Что-то такое припоминаю, — поморщился я, — а что такое?
— А то! — воскликнул Моня, — кто-то из этих двоих внедрён сюда, чтобы следить за тобой. Так что будь осторожен, Генка!
— Да ладно тебе! — хмыкнул я, — не такой уж я большой человек, чтобы ради меня аж двух людей под прикрытием сюда внедрять. Проще было меня на допрос вызвать.
— Значит, хотят тебя застукать на горячем, — подхватил животрепещущую тему и Енох. — Или же ловят не только тебя.
— Да! Ведь по первой версии Виктор Зубатов тоже под подозрением.