— А раз понял — то выполняй! — сказал Гудков и ушел к себе.
В коридоре остались Шарлотта, Епифан-Зубатов и Нюра.
После вчерашнего инцидента, Шарлотта уже так не блистала. Думаю, Клара таки ей клок волос выдрала, потому что вместо замысловатой причёски, сегодня Шарлотта повязала на голову платок. Белый, в небесно-голубые васильки. Он очень ей шел. На фоне этой небесной лазури её чёрные с поволокой глаза казались двумя омутами. Епифан-Зубатов, видимо, тоже так считал, потому что строил глазки и флиртовал с нею напропалую:
— Дорогая Шарлотта, ты вчера изумительно пела.
Шарлотта зарделась, похвала ей была приятна.
— Мне очень понравилось, — заливался соловьём Епифан-Зубатов. — Может, давай зайдём ко мне, я тебе почитаю стихи. Ты знаешь, я ведь пишу недурственные стихи, только стесняюсь их показывать людям. А вот тебе покажу. И почитаю. А ты споешь мне?
Шарлотта что-то промурлыкала неразборчиво, но Епифан-Зубатов, очевидно, правильно всё понял, потому что они дружно устремились к нему на квартиру.
Я остался в коридоре с Нюрой.
— Ты видел, Генка⁈ — сердито фыркнула Нюрка, — во Зубатов даёт! А ещё комсомолец!
Она развернулась и устремилась вниз, к себе.
Я остался в коридоре сам. Зато тотчас же появился Моня.
— Генка! — свистящим шепотом просипел он.
— Чего тебе? — я был без настроения.
— Я был в квартире Шарлотты. И посмотрел там всё…
— И что?
— Ты представляешь⁈ У неё в сумке твой нож!
Глава 12
— Откуда у неё мой нож? — изумился я. — Она что, с жертвоприношениями как-то связана?
— А я почём знаю? — насупился Моня, — что увидел, о том и говорю.
— А ты точно уверен, что это именно мой нож? — продолжал допрашивать его я.