— Ваш паспорт, пожалуйста, — недовольно сказала сотрудница.
— Держите, — я протянула паспорт и принялась выгружать пачки на стол.
— Мы предлагаем вам продолжить клад, тогда будут больше проценты… — начала женщина и, бросив взгляд на стол, умолкла. Её глаза полезли вверх.
— Нет. Вклад и проценты мне сказали забрать, — с милой улыбкой ответила я. — А вот эти деньги — вложить.
— На сколько хотите? — торопливо принялась пересчитывать купюры в пачках сотрудница.
— Тоже на месяц, — ответила я. — под те же проценты.
— Но вы понимаете, чем дольше…
— Я-то понимаю, — кивнула я, — но деда уговорить трудно. Я ему сейчас принесу те деньги, что я делала месяц назад с процентами. Пусть увидит. А потом, через месяц, принесу эти. Тоже с процентами. А потом он вложит уже нормально, а не эти копейки.
— Копейки? — вытаращилась женщина.
— Для нас с вами это большие деньги. А для деда — копейки. Поверьте.
— Ну хорошо, хорошо, — разулыбалась сотрудница и добавила, — раз вы такую сумму вкладываете, я думаю, что могу вам чуть больше проценты сделать.
— Замечательно, — расплылась в улыбке я и добавила, — на месяц.
Из «Хопра» я вышла вся довольная-довольная.
Теперь главное — не проворонить.
Дома я решила подшить подол платья Анжелики, а то мы ей купили на выпускной, а она хотела покороче. Я метала стежки, когда опять пришел Всеволод.
— Замечательно, Любовь Васильевна! — от души похвалил меня он, — такой ажиотаж прямо прошел. Давно у нас таких мероприятий не было.
— О себе нужно постоянно заявлять, — пожала плечами я.
— А по поводу ежеквартальных акций зачем вы журналистам сказали?
— Потому что мы теперь будем каждый квартал проводить большой барабум.
— А вы справитесь?