— Ну пазязя…лу-у-уста-аа-а… — пьяненько захихикала она и снова икнула.
— Я тебе вопрос задала! — топнула я ногой.
Подействовало. Тамарка задумалась:
— Вчера ела… вроде… не помню, — небрежно отмахнулась она, — так ты дашь двести пятьдесят рублей? Ты же моя сестра!
Я аж задохнулась от возмущения.
Но не успела я совладать с эмоциями, как между площадками, со стороны лестницы раздался топот и оттуда торопливо высунулась ещё одна всклокоченная голова. Мужская. Которая тревожно спросила:
— Ну что там, Тамарка⁈
— Тихо! — шикнула на них любашина сестра и добавила, ничуть не стесняясь меня, — у меня всё под контролем! Любка дура и меня любит. Деньги ща будут!
— Давай, только быстро! — велел второй голос.
— Мы на дворе ждём! — взволнованно сообщил первый, и шаги потопали вниз. Хлопнула входная дверь и стало тихо.
— Ну чё ты! — с пьяной бравадой сказала Тамарка, — гони бабло, сеструха!
— Тихо, не кричи! — велела я, — дети спят, разбудишь.
— Ой, да какие твои дети! Приблуды нагулянные! Сдала бы их в детдом и не мучилась!
— Тамара, — начала я, но любашина сеструха уже завелась, а так как она была пьяная, то её понесло:
— Понабирала чужих байстрюков, трясётся над ними! Лучше бы своего родного обратно забрала!
От этих слов я аж зависла.
Своего? Родного? Обратно забрала?
Так, стоп! Это сейчас что было?
Но Тамарка, видимо, даже с пьяных глаз сообразив, что ляпнула что-то «не туда», опять лихо переключилась на денежный вопрос:
— Любка, дай двести пятьдесят, а? Ну, Любка!