Его сынок сполз на пол и закрыл голову руками. Спокоен один я: страх из этого тела выбили уже давно. Знаю, что уйти не удастся. Округа должна быть заминирована именно на такой случай.
Так и есть. На пятой задетой мине, днище — самое слабозащищённое место автомобиля, не выдержало.
За секунду до катастрофы открываю дверь и вываливаюсь наружу. Прячусь в канаве. Безоружным биться против хорошо подготовленных убийц вряд ли долго смогу, поэтому притворяюсь мёртвым. Может, не заметят?
Идут, красавцы. Проверяют каждое тело. Слышны одиночные выстрелы — добивают свидетелей.
— Командир! — раздаётся над головой громкий бас. — Тут ещё один! В цивильном! Не из охраны!
— Живой?
— Щас проверю.
Притворяться трупом нет смысла. Начинаю тихо стонать, продолжая изображать беспамятство.
— Живёхонек! Контуженный!
— Тащи сюда, допросим.
Меня, как мешок с картошкой, забросили на плечо и понесли. Скинули на землю. Пара ударов армейским ботинком по рёбрам намекает, что пора приходить в чувство.
— Кто такой? — спросил человек в спецназовской маске, увидев, что я открыл глаза.
— Секретарь господина Отто Меринберга, — блею, изображая страх, а сам быстро оцениваю обстановку.
Просчёт, господа убийцы! Задание выполнено, и нужно улепётывать со всех ног, а вы тут сгрудились развесив уши. Так… Пятнадцать человек. Значит, три боевые «звезды» пришли нам звиздец устраивать. Должен справиться, если…
Новый удар ботинка прервал размышления.
— Ты чего, мясо, замолчал?
— Я не знаю, что говорить, и голова кружится. Не убивайте, пожалуйста! У меня есть важное письмо, к которому прилагается обезличенная долговая расписка некоего барона на четыреста тысяч золотых. Я её как раз проверял, когда вы доблестно атаковали нас. Заберите! Как выкуп за жизнь! Оно во внутреннем кармане пиджака.
Пытаюсь якобы достать бумаги, но командир убийц меня останавливает.
— Руки убрал! Самуил, проверь. Вдруг у него там оружие припрятано.
Правильно всё делаешь, дорогой! Правильно! Это во всех учебниках диверсантов прописано. Руки пленного должны быть всегда на виду.