Недостойный сын

— Да как и прежде — Сулёма и Красавчик. Таких много, и хоть целый день в море сетью отлавливай — не переведутся.

— Может быть, но менять придётся. По отдельности всё обычно, только если сопоставить твоё «прелестное» личико, имя и прозвище, то можно нарваться на человека, знающего их вместе. Риск небольшой, но оно нам надо? Будешь… Резаный! Как?

— Пойдёт, Ваше Милосер… Извини, Финор! Чуть не вырвалось! Тилик Резаный… Тиликом моего отца звали. Значит, я служил наёмником по разным королевствам, пока не устал основательно попорченой шкурой рисковать. Вернулся в родную деревню, а ты меня подбил контрабандой заняться.

— Верно! — поддержал я легенду. — Ну а кого мне ещё брать? Только человека, мир повидавшего и оружие держать умеющего. Составь несколько рассказов про своё наёмничество, и ещё надо деревню придумать родную — от названия до расположения домов и с пяток имён жителей. На таких мелких нестыковках можно погореть.

— Эт я запросто! Сам из такой! Распишу тебе, Финор, в лучшем виде! Есть у меня один вопросик к тебе важный… Понимаю, что знаешь, где у эспады рукоять, но в драке не видел — во время того боя больше через дверь общались. Есть тут местечко, где можем железом помахать? Посмотрим, кто чего может, и приноровимся друг к дружке.

— Найдём! Жрать хочешь?

— И выпить можно! Храм Хирга как-никак, тут этого добра полно должно быть!

— Чего ж не выпить-то, значится. Токмо ежели сильно не заливаясь! А то дел много, а мы, стал быть, никакущие.

— Патлок Болтун?

— Ага! Буду его речь копировать!

Рассмеявшись, мы двинулись в сторону небольшой храмовой площадки, где с удовольствием пофехтовали. Несмотря на всю свою подготовку, с Тиликом Резаным мне было не сравниться, хоть и не выглядел перед ним последним салагой. Не зря простой деревенский парень до энфара дослужился! Короче, остались друг другом довольны и пошли на ужин, где пригубили, как и было мной обещано.

Смотрю на столицу… Впервые делаю это с вод залива Спокойствия, качаясь в маленькой лодочке с серым косым парусом. Дворец кангана с высокой башней, белоснежные дома под голубым небом… Там остались все близкие мне люди. Они ходят, дышат, делают свои дела и не знают, что пытаюсь разглядеть их за этими стенами… Хочется плюнуть на всё, взять в руки вёсла и вместе с приливом быстро домчаться до портовой пристани. Нельзя! Если смалодушничаю, то в родной город придёт беда.

Вздыхаю и резко, словно пытаясь оборвать пуповину, связывающую с Гратилией, поворачиваюсь к сидящему на носу лодке Резаному.

— Что у вас, моряков, говорят, покидая родные места?

— «Акула не сожрёт, волна не накроет, а звезда в порт приведёт!» — улыбаясь, отвечает Тилик.

— Правильные слова! Ну что? Наляжем на вёсла, чтоб, стал быть, нужную звезду побыстрее увидеть?

— Наляжем! Стоит руки занять, чтобы сомнения в голову не лезли! Я в храме Хирга Двуликого подношение оставил. Любит он нас, моряков, когда смелость чует! Так что не дрейфь, Финор! Вернёмся!

50. Здравствуй, Орландия!

Полторы рундины мы болтались с Тиликом Резаным на волнах. По рассказам до Орландии легко можно было добраться за три-четыре дня, но наша лодочка — не военный парусник с приличным ходом. И плывём не напрямик, а вдоль береговой линии, что значительно удлиняет путь. Ночами пристаём к суше и, разведя костерок в защищённом месте, готовим еду, чтобы позже забыться сном, давая отдых натруженному телу.

Я, начитавшись в детстве приключенческих романов, как-то раньше не так себе представлял средневековых контрабандистов. Риск, опасность, тайные встречи и много романтики… Фиг! Реальность оказалась намного непригляднее. Руки отваливаются от работы на вёслах, спина затекла, а задница горит от постоянного сидения на жёсткой скамье. Самое поганое — это солнце. Тени нет, хоть тресни! Сверху набрасываем на себя мешковину, только помогает относительно. Обветренные морды вначале облезли, а теперь покрылись таким загаром, что мы больше похожи на негров, чем на вертунгцев. Даже Резаный, опытный моряк, и то время от времени не выдерживает и начинает ругаться, по очереди вспоминая все части хиргового тела.