Перед падением

— Добрый день, леди, — поприветствовал он их, чуть опустив темные очки и добавив к приветливой интонации свою лучшую техасскую улыбку. Девушки, однако, и глазом не моргнули. Вскоре выяснилось, что стюардессы не спят со вторыми пилотами, и дело здесь не только в правилах и инструкциях авиакомпании. Многие девушки говорили на нескольких языках. Они были настоящими ангелами, и простые смертные могли лишь смотреть на них, но не имели права к ним прикасаться…

В каждом рейсе Чарли продолжал попытки сблизиться с кем-то из этих девушек, сломать лед их равнодушия, но снова и снова терпел неудачу. Забраться в трусики к кому-нибудь из стюардесс компании «Галл-Уинг» ему не мог помочь даже высокопоставленный дядя.

Через восемь месяцев после своего прихода в компанию Чарли познакомился с Эммой. Он сразу же почувствовал, что она отличается от других стюардесс. Она казалась более земной, реальной со своей небольшой симпатичной щелочкой между передними зубами. Иногда, находясь в помещении, которое в самолете служило кухней, она что-то тихонько напевала. Обнаружив, что Чарли это слышит, она обычно слегка краснела. Эмма была самой красивой из девушек, работавших в компании, но она не казалась недостижимой. Чарли, словно лев во время охоты, терпеливо выжидая, выбирал наиболее беззащитную из антилоп, когда наконец понял, что пришло время для атаки.

Эмма рассказала ему, что ее отец в прошлом был летчиком ВВС. Поэтому Чарли сочинил для нее красивую легенду о своем пребывании в рядах Национальной гвардии и привосокупил сказку про то, что он якобы в течение года принимал участие в операции в Ираке, летая на F-16. Он без труда понял, что Эмма из тех, кого называют папиными дочками. Поскольку отец самого Чарли погиб, когда мальчику было всего шесть лет, он слабо представлял, как именно ему следует себя вести. Единственным родственником-мужчиной, который время от времени появлялся в его жизни, был дядюшка с тщательно уложенными парикмахером волосами, любитель виски, который при встрече всякий раз напоминал ему о необходимости укреплять мускулатуру. Чарли понимал, что он не так умен, как многие другие его сверстники, не умеет искрометно шутить и уступает им в жизненном опыте. Поэтому у него оставался лишь один выход. Он быстро понял: если не чувствуешь себя уверенным, вполне по силам казаться таковым. Чтобы выглядеть как игрок национальной сборной, достаточно надеть соответствующую форму, а если хочешь казаться солдатом, надо просто держать в руках оружие. Думая так, Чарли, несомненно, был отчасти прав.

Любил ли кто-нибудь Чарльза Натаниэля Буша таким, каким он являлся на самом деле? Вряд ли. Он был племянником сенатора, когда-то играл в школьной бейсбольной команде и в конечном итоге стал пилотом. Со стороны это выглядело вполне приемлемым вариантом американской истории успеха, и Чарли делал все возможное, чтобы окружающие думали именно так. Но сам он знал правду и понимал — все это фальшивка. Душа его наполнялась горечью, и Чарли все больше озлоблялся.

С чартерным рейсом «Галл-Уинг» он перелетел из лондонского Хитроу в Нью-Йорк. Самолет совершил посадку в воскресенье, 26 августа, в три часа дня. С того момента, как Эмма порвала с ним, прошло полгода. Она запретила ему звонить, караулить ее у дома и пытаться получить назначение на те же рейсы, которые выпадали ей. Чарли знал, что вечером Эмме, накануне прибывшей в Нью-Йорк, предстоит короткий перелет на Мартас-Вайнъярд и обратно. Он был уверен, что если сможет провести с ней с глазу на глаз несколько минут, то сумеет все объяснить. Эмма должна понять, как сильно Чарли ее любит и как она ему нужна. Он сожалеет по поводу случившегося — всего, что сказал и сделал. Если бы только он получил шанс объяснить Эмме все это! Она поняла бы, что в душе Чарли хороший. Просто так долго скрывал от всех, какой он на самом деле, что стал бояться разоблачения. От этого вся его заносчивость, ревность, мелочность. Если человек в течение многих лет пытается выдавать себя за кого-то другого, он изменяется, и не в лучшую сторону. Но Чарли не желал больше жить в страхе, продолжать притворяться. Во всяком случае, с Эммой. Чарли хотел, чтобы она узнала его — настоящего. Разве он не заслужил того, чтобы хоть раз в жизни к нему отнеслись по-человечески? Чтобы кто-то полюбил именно его, а не того, кем он пытался казаться?

Чарли много думал о случайной встрече с Эммой в Лондоне и ругал себя за допущенную ошибку. Однако постепенно мысль о том, что скоро он снова увидит объект своего обожания, стала вытеснять из его сознания неприятные воспоминания. Так яд после укуса змеи постепенно распространяется по кровеносным сосудам. Чарли чувствовал, что ему вот-вот представится еще один удобный случай для того, чтобы атаковать или, по крайней мере, значительно сократить дистанцию между ним и… Кем? Противником? Добычей? Ответа на этот вопрос Чарли не знал.

К сожалению, в Лондоне все сразу пошло прахом. С Чарли сыграла злую шутку его привычка к притворству. Стоило ему увидеть Эмму, как сердце его подпрыгнуло и заколотилось где-то в горле. Почувствовав свою уязвимость, он повел себя вызывающе, обидел Эмму, заявив, что она растолстела, а затем весь остаток вечера ходил за ней словно привязанный.

Мишель Гастон, который в воскресенье должен был в качестве пассажира лететь в Нью-Йорк, а потом тем же рейсом, что и Эмма, но уже вторым пилотом — на Мартас-Вайнъярд, легко согласился поменяться с Чарли. Он был только рад возможности еще пару дней провести в Лондоне. Вечер пятницы сотрудники «Галл-Уинг» кутили до утра, переходя из одного ночного клуба в другой — водка, ром, экстази, немного кокаина. Следующую плановую проверку на наркотики большинству участников вечеринки предстояло проходить через две недели, но у Мишеля был знакомый, который не употреблял запрещенные вещества и мог сдать анализ мочи вместо них. Поэтому все отбросили к черту осторожность. Чарли изо всех сил пытался собраться с духом. Всякий раз, когда он смотрел на Эмму, сердце, казалось, разрывается пополам. Она была так прекрасна, а он упустил ее. С какой стати понадобилось указывать ей на то, что она набрала несколько фунтов? Как он мог совершить такую глупость? Когда Эмма вышла из ванной, завернувшись в полотенце, ему захотелось обнять, покрыть поцелуями ее лицо. А он вместо этого бросил обидные слова.

Чарли вспомнил выражение лица Эммы, когда, незадолго до их разрыва, он в постели схватил ее за горло и принялся душить. Сексуальный эксперимент не удался — в глазах девушки он прочел сначала шок, потом ужас. Почему он решил, что ей может это понравиться? Эмма ведь не из тех, кого привлекают подобные вещи. Да, ему иногда попадались татуированные мазохисты в женском обличье, которым нравилось, когда их наказывали, оставляя на теле синяки и царапины. Но Эмма совсем другая. Это было легко понять по ее взгляду и поведению. Она не имела тяжелого груза трудного детства. И именно это делало ее просто находкой для Чарли. Она была Мадонной, а не шлюхой. Женщиной, на которой он бы женился и которая могла его спасти. Так зачем же он это сделал? Зачем принялся душить ее? Возможно, для того, чтобы таким странным образом опустить Эмму до своего уровня. Дать ей понять, что мир, в котором она живет, — это вовсе не парк развлечений. Что в нем есть множество опасностей.

После того как Эмма бросила его и перестала отвечать на его звонки, Чарли многое пережил. Иногда он целыми днями лежал в кровати с утра до вечера. С работы он не ушел и продолжал летать вторым пилотом, внешне ничем не проявляя всего того, что происходило в душе. Привычка к притворству, развившаяся со временем в умение скрывать свои слабости, помогла ему в этом. К тому же полеты стали для Чарли особенно притягательными. При мысли о том, что он при желании мог бы направить самолет носом вниз и заставить его рухнуть на землю, Чарли чувствовал странное возбуждение, от которого его сердце начинало биться быстрее. Иногда желание сделать это становилось настолько сильным, что он был вынужден уединяться в туалетной комнате, чтобы успокоиться.

Эмма — она, словно волшебный единорог, стала мистическим ключом к его счастью.

Сидя в лондонском баре, он внимательно изучал ее лицо, пытаясь заглянуть в глаза. Чарли чувствовал, что Эмма специально не смотрит на него. Всякий раз, когда он начинал говорить громко, обмениваясь шутками с Гастоном, она словно каменела. По-видимому, ненавидела его. Но разве не говорят: от ненависти до любви всего один шаг?

Чарли полагал, что для превращения одного в другое ему просто нужно было найти правильные слова. Вот сейчас, думал он, выпьет еще порцию, а потом подойдет к Эмме, возьмет ее за руку и пригласит выйти на улицу, чтобы выкурить по сигарете и поговорить. Он уже продумал каждое свое слово, каждое движение. Сначала их беседа будет всего лишь его монологом. Он поведает Эмме историю своей жизни. В первые минуты она будет слушать его молча, недоверчиво скрестив руки на груди. Но он продолжит говорить, расскажет о гибели отца, о том, что мать воспитывала его одна. Как дядюшка взял его под опеку и проложил для него дорогу в жизни, а сам он, Чарли, никогда этого не желал и к этому не стремился. Он всегда хотел, чтобы люди судили о нем, исходя из его реальных достоинств и недостатков. Но в какой-то момент ему вдруг стало страшно, что он недостаточно хорош. И потому он пошел на поводу у обстоятельств, поплыл по течению. Но все это позади. Теперь он, Чарли Буш, единственный хозяин своей жизни и хочет, чтобы Эмма Лайтнер стала его женщиной. К тому времени, когда он дойдет до этой части своего признания, Эмма опустит руки и придвинется ближе. А потом они наконец обнимутся и поцелуются.

Чарли залпом выпил еще один коктейль и следом за Мишелем отправился в туалет. Когда же он вышел оттуда, вытирая лицо ладонью, Эмма исчезла. Встревожившись, Чарли приблизился к группе девушек-стюардесс.

— Э-э… а что, Эмма ушла? — поинтересовался он.

Девушки рассмеялись. Их сияющие, прекрасные глаза выражали неприкрытое презрение.

— Послушай, дорогуша, — вкрадчиво произнесла Челси, — ты в самом деле думаешь, что вы с ней из одной лиги?

— В конце концов, черт побери, ответь — она ушла?

— Вроде того. Она сказала, что устала, и отправилась на квартиру.