Каттер умолкает, в глазах его появляются слезы. Он кивает. Элеонора пожимает ему руку, благодарная за искреннее сочувствие, проявленное им в эту нелегкую минуту.
Крутящийся рядом Дуг, откашлявшись, спрашивает:
— Так какие, вы говорите, у них были машины?
Почти всю дорогу домой Элеонора молчит. Дуг, сидящий за рулем, погружен в вычисления. Незаметно для самого себя он выкуривает вторую половину пачки сигарет.
— Мне кажется, таунхаус надо оставить. Верно? — говорит он наконец. — Он ведь в хорошем месте. А вот насчет дома на острове не знаю.
Элеонора ничего не отвечает. Она откидывает голову назад и смотрит на мелькающие сбоку верхушки деревьев.
— А вот дом в Лондоне — это, должно быть, круто, — продолжает гнуть свое Дуг. — Но вряд ли мы часто будем туда ездить. Я хочу сказать, что могли бы и продать его. А если когда-нибудь захотим отправиться в Лондон, всегда можно будет остановиться в отеле.
Дуг довольно почесывает бороду, словно скопидом из детской сказки, которому внезапно удалось разбогатеть.
— Это деньги Джей-Джея, — говорит Элеонора.
— Верно, — соглашается Дуг. — Но ведь ему всего четыре года, и…
— Дело вовсе не в том, чего хотим мы.
— Я понимаю, дорогая. Но ты ведь знаешь, мальчик привык к роскоши, порядком избалован. А мы теперь его опекуны, и…
— Не мы, а я.
— Разумеется, формально так оно и есть, но ведь мы с тобой семья.
— С каких это пор?
Дуг поджимает губы, и Элеонора чувствует, что он с трудом сдерживается, чтобы не ответить резкостью.
— Ладно, ладно, возможно, я вел себя немножко не так, но я ведь тоже пережил потрясение. Все это очень тяжелая история, и для тебя, само собой, тоже. То есть для тебя в первую очередь, это понятно. Но я хочу сказать, что уже пришел в себя. — Дуг кладет ладонь на плечо Элеоноры. — Так что я в этом деле с тобой.
Элеонора чувствует его взгляд, боковым зрением видит улыбку на лице Дуга, но не смотрит на него. В этот момент ей, пожалуй, еще более одиноко, чем когда-либо раньше.
И все же она больше не одна.
Теперь она — мать.