Она

– Скажи ей, что я хочу с ней повидаться, – прошу я, – что хочу с ней поговорить.

Я выкручиваю руль, чтобы избежать столкновения с вихляющим велосипедистом.

– Смотри, куда едешь, – говорит он мне, подскочив, – ты же за рулем, черт побери.

Он пьет слишком много кофе.

– Ты без тормозов, – говорю я ему.

Накануне праздника он еще мечется, проверяя все, что только можно, чтобы торт был готов, чтобы ни снегопад, ни забастовка транспортников не испортили нам вечер, потом он звонит Жози, кажется, они начинают цапаться по поводу расписания, и он отходит, потому что тон повышается и разговор перемежается выкриками, которые вскоре сливаются для меня в однообразный и предсказуемый гул, заменяющий им теперь диалог, а он тем временем скрывается по черной лестнице, словно бежит от огня.

Он всю ночь глаз не сомкнул, рассказывает он мне утром. Принял две таблетки валиума, которые не подействовали, и час за часом играл в одиночку с телефоном, прекратил только на рассвете.

– Я сейчас из леса, – говорит он.

Я глажу его по щеке. Зеваю. Я ходила к Патрику около полуночи, и теперь мне не хватает нескольких часов сна, но я ни о чем не жалею.

– Что будет, когда вернется Ребекка? – спросила я.

Он отвел с моего лба прилипшую от пота прядь волос и ответил, улыбаясь, что пока, наверно, снимет номер в отеле. «Как наш друг Робер», – добавил он смеясь, – но только я одна могу оценить соль ситуации. Он говорит, что Ребекка задержится на обратном пути в Лурде, сам себя спрашивает полушутя, не отправится ли она потом в Иерусалим или, к примеру, в Бюгараш. Я словно парю на облаке, вернее внутриоблака, сквозь которое до меня ничего не доходит, а если и доходит, то едва ощутимо. Мы делали это на сей раз в его гараже, на капоте машины, после этого трудно вернуться на землю, признаю, но это не будет – не может – продолжаться долго, придется прояснить ситуацию очень скоро. В ближайшие дни.

Венсан приготовил завтрак.

– Отлично. Спасибо, Венсан. А теперь сядь и ничего больше не делай. Отдохни. Расслабься.

– Я места себе не нахожу. Надорвался, понимаешь?

– Держись, придет много народу. Есть что поесть и выпить. Все будет хорошо.

– Я всю ночь пытался ей дозвониться, а она не ответила.

– Конечно, не ответила, Венсан. Ночью она спит. Все добрые люди спят по ночам.

Он приготовил яйца. Мне осталось только их сварить.

– Послушай, Венсан, я не думаю, что это правильно, понимаешь, не надо так ее доставать. Я думаю, она из тех, кто возвращает удары сторицей.

Он длинно ругается. Мне больно на него смотреть. Я была бы так счастлива, если бы он забыл про Жози и ее ребенка, оставил их жить жизнью, которую они начали без него, – запрыгивать на ходу всегда труднее и предполагает акробатические навыки. Ему было бы достаточно отпустить ситуацию, напиться раз в кои-то веки, и готово дело. Но я решительно не хочу делиться с ним своим мнением. Не стоит рисковать за несколько часов до этого вечера, из-за которого он уже довел себя до ручки.