Он как всегда поразителен, на его бледной коже растет щетина. Его темные волосы взъерошены, но все еще уложены, слоями падают на темные глаза.
Его запах манит ее, тонкий и темный, и она борется с желанием броситься в его объятия.
— Я должна уйти, Эрик, — шепчет она. — Я должна вернуться домой.
Выражение его лица не меняется.
— Теперь я твой дом.
— Нет, — говорит она громче, сжимая кулаки. — У меня есть работа. Жизнь
— У тебя может быть работа, сколько хочешь, детка. Ты можешь иметь их сколько угодно, но это будет не в Лос-Анджелесе.
— Ты не в своем уме, — рычит она.
— Наконец-то у тебя будет семья. Мы создадим ее вместе.
Он говорит это спокойно, как будто это простой план, который они уже решили. Но это удар в самое нутро, и она задыхается, слезы наполняют ее глаза.
У нее не было семьи с семнадцати лет. И, прежде всего, это то, чего она хочет.
Место, где она может принадлежать себе.
— Да пошел ты, — шипит она, смаргивая слезы. — Ты не можешь так со мной поступить.
Шаг ближе.
— Это уже сделано, — шепчет он, поглаживая пальцами ее щеку. — Ты знаешь, что это такое. Ты чувствовала это с тех пор, как мы впервые встретились.
Она знает, что он прав, что за влечением стоит нечто, что нельзя объяснить биологией.
В глубине души она знает, что он ее пара.
— Я отказываюсь, — с болью шепчет она, не желая встречаться с ним взглядом.
Совесть не позволяет этого сделать.