Она застывает в шоке, наблюдая за тем, как Эрик достает молнию и скрепляет запястья Рональда. Он поднимает Рональда на ноги и усаживает его на рваный серый диван.
— Ты в порядке, детка? — тихо спрашивает ее Эрик, не сводя глаз с Рональда.
— Да, — отвечает она, медленно проходя через переднюю комнату. В доме воняет сигаретами и старым пивом, окурки и банки валяются на грязном коричневом ковре. Стены, которые когда-то были белыми, за многие годы покрылись желтыми пятнами от курения.
В углу стоит телевизор с разбитым экраном. На потертом журнальном столике валяются обеды, приготовленные в микроволновке.
— Ты так живешь? — шепчет она. Она выглядывает из-за угла и видит у задней стены его дробовик.
Эрик держит ружье на мускулистых предплечьях Рональда.
— Как это будет, детка?
Рональд начинает жалобно плакать. Его лицо становится ярко-красным, и он плачет, как ребенок.
Это приводит Элли в ярость.
— Заткнись, — шипит она, шагая так, чтобы оказаться в нескольких дюймах от него, но вне линии огня Эрика. — И посмотри на меня.
По лицу мужчины текут уродливые слезы и сопли, но он подчиняется.
— Ты убил всех, кто был мне дорог. Ты разрушил мою жизнь, — она рычит, — И ты не раскаялся. Ничего.
Запах Эрика меняется, его гордость за нее возрастает. Это побуждает ее продолжать.
— Знаешь, чем я зарабатываю на жизнь? Я пытаюсь увидеть хорошее в самых плохих людях в тех, кого некоторые считают чудовищами.
— Мне очень жаль. Мне, действительно жаль, — Рональд тихо прошептал.
— Как меня зовут? — она кричит на него. — Если ты так сожалеешь, неужели ты не потрудился хотя бы посмотреть, как зовут твоих жертв? — ее вопль эхом разносится по дому, когда Рональд всхлипывает.
— Я не… я не…
— Ты не раскаиваешься. Тебя не спасти. Ты отнял две жизни, а потом выбросил свою собственную, чтобы жить вот так.
Она прикусывает губу, чтобы не расплакаться, но ее голос срывается.
— Никто не может помочь тебе, Рональд. Я надеялась, что смогу простить тебя, когда узнала, что мы приедем сюда. Но в мире не хватит прощения, чтобы спасти такого как ты.