– А как побил-то? – спросил Альберто.
– Это уже потом было. Тико удумал вилять задним ходом на Атаконго. Ну и въехал в столб. Видишь шрам? А ему ничего, нечестно даже. Везучий, подлец.
Счастливый Тико широко улыбался.
– Да, ты тот еще зверюга, – сказал Альберто. – А как дела у всех наших?
– Хорошо, – сказал Тико, – мы сейчас на неделе не собираемся, у девчонок экзамены, так что они свободны только по субботам и воскресеньям. Теперь все по-другому – им разрешили ходить с нами в кино или там на вечеринки. Мамаши немного пообтесались, не возражают, чтобы у дочек были поклонники. Плуто встречается с Эленой, представляешь?
– Ты с Эленой? – восхитился Альберто.
– Завтра будет месяц, – сказал тот, что с коком, и зарделся.
– И тебе позволили с ней встречаться?
– Конечно, позволили. Ее мать иногда приглашает меня на обед. Ах да, Элена же тебе нравилась.
– Мне? – сказал Альберто. – Никогда.
– Нравилась! – повторил Плуто. – Нравилась, нравилась, еще как! Помнишь, мы тебя учили танцевать, в гостях у Эмилио? Объясняли тебе, как надо ей признаться в любви.
– Вот это были времена! – сказал Тико.
– Чушь какая, – сказал Альберто. – Никогда такого не было.
– Эгей, – сказал Плуто, отвлекшись на что-то в глубинах экспресса. – Видите ли вы то, что вижу я, негодяи вы этакие?
И он стал протискиваться к задним сиденьям. Тико и Альберто двинулись за ним. Девушка, почуяв неладное, принялась внимательно всматриваться в мелькавшие за окошком деревья. Она была симпатичная, кругленькая; почти прижатый к стеклу носик то и дело дергался, как у кролика; стекло запотевало.
– Привет, красавица, – промурлыкал Плуто.
– Не приставай к моей девушке, – сказал Тико, – а то морду набью.
– Набей, – сказал Плуто. – Я готов умереть за нее, – и развел руки, как будто читал стихи со сцены, – я люблю ее.
Оба расхохотались. Девушка продолжала изучать деревья.
– Не обижайся на него, дорогая, – сказал Тико. – Он дурно воспитан. Плуто, попроси прощения у сеньориты.