Работорговцы космоса

22
18
20
22
24
26
28
30

— Мальчик, ты или потерял разум, или… А, теперь я понимаю!

Он, хихикнув, выпрямился.

— Что это за девушка? Нужно быть сумасшедшим, чтобы решиться на такой самоубийственный поступок.

— Нет никакой девушки! — грубо ответил Хорн. — Я просто устал от карнавала, от Земли, и, кроме того, там, снаружи, мне нужно кое-что сделать.

Девяностолетний возраст его деда всегда угнетал Хорна. Тот часто использовал это, чтобы брать внука под свое отеческое покровительство. Теперь он похлопал по подушке, приглашая Дерри сесть рядом с ним.

— Подойди и сядь, Дерри, — сказал он. — Никто не может сказать, что у меня нет времени заниматься проблемами моей семьи.

Хорн покачал головой и остался стоять.

Его дед пожал плечами.

— Ну, хорошо. Итак, теперь мы можем говорить о твоем отъезде с Земли. Ты совершил какое-нибудь тяжкое преступление?

— В последнюю ночь я убил человека, офицера полиции, — начал Хорн.

Его дед вскочил.

— Это звучит не особенно хорошо. Я так и думал, что за твоими намерениями что-то кроется. Но даже офицер полиции — это не так уж страшно. Как это произошло?

— Он вызвал меня на дуэль и вынудил сражаться с ним.

— Ты убил вызвавшего тебя человека на дуэли по всем правилам? К черту, юноша. Это же карнавал! Поэтому они вообще ничего не смогут тебе сделать. Разве ты этого не понимаешь?

Старик мысленно снова закрыл свой кошелек.

Снаружи раздался звук совершившего посадку вертолета. Старик повернул голову в сторону.

— Роул, где же мой напиток, который я тебе заказывал? Ах да, вот же он стоит. Чей это вертолет прилетел сюда?

— Мистера Дерри-старшего, сэр. Во всяком случае, того же типа.

— Ну, хорошо, теперь слушай меня, юноша. Ты выпьешь стаканчик и останешься здесь, пока не вернется твой отец, а там мы посмотрим, как нам выбить из твоей головы это сумасшедшее намерение.

Его отец вошел в комнату пьяный в дым, едва передвигая ноги. Старик сердито заворчал и отослал Роула, чтобы тот принес средство против алкоголя. Дерри Хорн-старший слабо запротестовал против этого. Старик усадил его в кресло, словно тот был маленьким ребенком.