— Сколько ты там пробыл?
Новая пауза, но ответ поразил Клея точностью.
— Сто пятнадцать дней.
— Так ты ничего не употреблял сто пятнадцать дней?
— Ага.
— И тогда, когда стрелял в Пампкина, был чист?
— Ага. И сейчас. Уже сто шестнадцать дней.
— Ты раньше стрелял в кого-нибудь?
— Нет.
— А где взял пистолет?
— Стащил в доме двоюродного брата.
— Лагерь охраняется?
— Да.
— Значит, ты сбежал?
— Мне дали два часа. После ста дней можно выходить на два часа, потом надо возвращаться.
— Значит, ты вышел из лагеря, пошел к двоюродному брату, стащил пистолет, отправился шататься по улицам в поисках кого-нибудь, кого можно убить, и наткнулся на Пампкина?
Текила кивнул:
— Да, так и было. Не спрашивайте почему. Я не знаю.
Клею показалось, что в уголках багрового глаза Текилы скопилась влага — чувство вины, угрызения совести? — но Клей не был уверен. Он достал из портфеля бумаги и просунул их в щель под перегородкой.
— Подпиши там, где отмечено красными галками. Дня через два я приду снова.