— Хорошо. Он тебе задолжал деньги или товар? Или ты ему?
— Нет.
Клей сделал глубокий вдох и впервые обратил внимание на руки Текилы. Они были сплошь покрыты небольшими порезами и так распухли, что костяшек не было видно.
— Любишь подраться?
Не то кивок, не то покачивание головой.
— Уже нет.
— А раньше любил?
— Когда был маленьким. Как-то я побил Пампкина.
Наконец-то. Клей снова глубоко вздохнул и взялся за ручку.
— Спасибо за помощь, сэр. Когда именно ты подрался с Пампкином?
— Давно.
— Сколько тебе было лет?
Текила слегка пожал плечами, как делают в ответ на дурацкий вопрос. Клей по опыту знал, что у его клиентов отсутствует чувство времени. Они могут помнить, что их ограбили вчера или арестовали месяц назад, но все, что простиралось за пределы тридцати суток, сливалось воедино. Уличная жизнь — борьба за то, чтобы выжить сегодня. Нет ни времени для воспоминаний, ни событий, достойных памяти. И будущего нет, чтобы соотносить его с прошлым.
— Мы были мальчишками, — ответил Текила все так же кратко, вероятно, эту привычку он приобрел после того, как ему сломали челюсть, а может, и раньше.
— Все же сколько тебе тогда было?
— Может, двенадцать.
— Это случилось в школе?
— На баскетбольной площадке.
— И сильно вы поцапались? Синяки, поломанные кости… Да?
— Нет. Старшие разняли.