Врача мисс Калли беспокоил ее вес. Порой и ее он беспокоил, но не слишком. Когда на столе стояли особо калорийные блюда вроде жаркого или цыпленка с клецками, она клала себе в тарелку совсем немного и долго пережевывала каждый кусок. Новость о Сэме дала повод вообще забыть о еде. Мисс Калли сложила салфетку и начала рассказывать.
Сэм покинул дом глубокой ночью и на автобусе компании «Грейхаунд» отправился в Мемфис. По приезде позвонил родителям и сообщил, что добрался благополучно. На следующий день друг семьи на машине отвез ему вещи и деньги. По мере того как история об Айрис распространялась по городу, у Калли и Исава оставалось все меньше сомнений в том, что полицейские полны решимости убить их младшего сына. Патрульные машины притормаживали возле их дома в любое время дня и ночи, раздавались анонимные телефонные звонки с угрозами и грязными оскорблениями.
Мистер Кон подал в суд какое-то заявление. Неоднократно назначались слушания, на которые Сэм не являлся. Официального обвинительного акта мисс Калли так и не видела, впрочем, она и не знала, как выглядит документ.
Мемфис казался слишком близким, и Сэм перебрался в Милуоки, где несколько месяцев жил у Бобби. С тех пор вот уже два года он кочевал от одного родственника к другому, всегда по ночам, всегда опасаясь быть схваченным. Старшие дети часто звонили родителям и раз в неделю писали письма, но имя Сэма никогда не упоминалось из страха выдать его — разговор могли подслушивать.
— Он совершил ошибку, вступив в связь с такой женщиной, — сказала мисс Калли, пригубив чай. Мне успешно удалось испортить обед ей, но не себе самому. — Но ведь он был так юн. И не он же, в конце концов, ее соблазнил.
На следующий день я стал неофициальным связным между Сэмом Раффином и его родителями.
Мы встретились в кафе торгового пассажа в южной части Мемфиса. Прежде чем материализоваться ниоткуда и сесть за мой столик, Сэм минут тридцать издали наблюдал за мной. Два года тайных скитаний научили его кое-каким хитростям.
На юном лице лежала печать беглеца: он постоянно озирался по сторонам и, несмотря на все попытки смотреть в глаза собеседнику, лишь несколько секунд мог выдержать зрительный контакт. Меня нисколько не удивило, что речь его была правильной, интеллигентной и любезной. Сэм выразил искреннюю признательность за мою готовность стать его «представителем» и выяснить, можно ли ему помочь. Поблагодарил за доброе отношение к его матери — в Милуоки Бобби дал ему прочесть мой очерк. Мы поговорили о его родных, о его переездах из Лос-Анджелесского университета в Дьюк, потом в Толедо, потом в Гриннелл, штат Айова. Ему страшно надоело бегать, хотелось, чтобы вся эта кошмарная история наконец разрешилась и можно было вернуться к нормальной жизни. В Милуоки Сэм окончил школу и планировал когда-нибудь поступить в юридический колледж. Но, находясь в бегах, сделать это было трудно.
— На меня, знаете ли, давит груз ответственности, — признался он. — Все-таки семь братьев и сестер имеют докторские степени.
Я рассказал ему о своих безуспешных поисках официального обвинительного акта, попытках узнать что-нибудь у шерифа Коули, разговоре с Гарри Рексом о нынешних настроениях мистера Дюрана. Сэм искренне поблагодарил меня за информацию и желание помочь.
— Опасность ареста вам не грозит, — заверил я его. — А вот опасность схлопотать пулю существует.
— Я бы предпочел арест.
— Я тоже.
— Он страшный человек, — сказал Сэм о Дюране и поведал всю историю с начала до конца в деталях, многие из которых были мне неизвестны. Оказалось, что Айрис жила теперь в Мемфисе, они с Сэмом общались. Она-то и рассказала ему кое-какие чудовищные подробности, касающиеся ее бывшего мужа, ее сыновей и угроз в ее адрес. Дорога в округ Форд была для нее навсегда заказана. Там ее жизни тоже грозила опасность. Даже мальчики твердили, что ненавидят мать и не желают видеть ее больше никогда.
Это была сломленная женщина, терзаемая чувством вины и подверженная нервным срывам.
— И все из-за меня, — закончил свой рассказ Сэм. — Мне очень горько: не тому меня учили в семье.
Мы просидели около часа и расстались, договорившись снова встретиться недели через две. Он вручил мне два толстых письма для передачи родителям, и мы распрощались. Когда Сэм исчез, растворившись в толпе покупателей, я невольно задался вопросом: где может прятаться этот восемнадцатилетний парень? Как он переезжает с места на место? Как вообще выживает день за днем? Ведь Сэм был не из тех, кто мог стать беспризорным уличным мальчишкой, живущим за счет собственной хитрости и кулаков.
Я рассказал Гарри Рексу о своей мемфисской вылазке. Моя благородная цель состояла в том, чтобы каким-нибудь образом убедить мистера Дюрана оставить Сэма в покое.
Поскольку в пэджитовском списке персон нон грата я уже числился, у меня не было ни малейшего желания нажить еще одного врага, поэтому я заставил Гарри Рекса поклясться сохранить дело в тайне и искренне верил, что он никому не расскажет о моей посреднической роли.
Сэм был готов уехать из округа Форд, поступить в колледж где-нибудь на Севере и, возможно, остаться там навсегда. Единственное, о чем просил мальчишка, так это дать ему возможность видеться с родителями, время от времени ненадолго приезжая в Клэнтон, и жить, поминутно не вздрагивая и не оглядываясь через плечо.