— А знаешь, я сегодня говорила с отцом. Он, понятное дело, страшно расстроен. Ведь они с Донованом сдружились за последние несколько месяцев, и папа им просто восхищался. Он знает нужных людей, сумеет найти толковых экспертов, которые смогут установить причину катастрофы. Сказал, что ему за долгие годы доводилось расследовать множество катастроф с участием маленьких самолетов.
— И специально подстроенных тоже?
— Да, бывало и такое. Помню два случая. Один разбился в Айдахо, другой — в Колумбии. Я хорошо знаю отца, он наверняка уже висит на телефоне и сидит за компьютером, ищет экспертов, специализирующихся на авариях с маленькими «сесснами». Он сказал, главное — это убедиться, что самолет был исправен.
— Он был исправен.
— Как бы там ни было, но Маршал Кофер к нашим услугам.
— Спасибо. Мне нравится твой отец.
— Мне тоже, ну, почти всегда.
— Я замерз. А тебе холодно?
— Да.
— И мы, наверное, должны заглянуть к Мэтти?
— Думаю, да.
Поскольку от семьи Грей почти никого не осталось, а дом их был разрушен еще много лет тому назад, выпечка и прочие блюда доставлялись из разных мест, и Мэтти не сомневалась, что люди помогут. Еду начали приносить к концу дня, и каждый, внесший свою лепту и что-то приготовивший, оставался в доме. Сколько слез было пролито, сколько соболезнований высказано, сколько дано обещаний помочь всеми силами и сделать все возможное. И что самое главное, обсуждались детали и подробности. Мужчины толпились на веранде и у гаража, курили и гадали, чем была вызвана катастрофа. Мотор отказал? А может, пилот сбился с курса? Кто-то заметил, что Донован не посылал сигнал «Мэйдэй» — международно принятый призыв о помощи, знак, что на борту не все в порядке. И что это могло означать? Большинство собравшихся мужчин летали только раз или два в своей жизни, а некоторые — вообще никогда, но это вовсе не мешало им со знанием дела обсуждать случившееся. В доме женщины накрывали на стол, время от времени торопливо пробуя новые блюда, выражали соболезнования Мэтти, обсуждали брак Донована и Джуди, хорошенькой молодой женщины, которая так и не прижилась в их городе, но о которой они теперь вспоминали со всей теплотой и не без осуждения.
Джуди и Мэтти предварительно обсудили организацию похорон и поминок. Поначалу Джуди уговаривала подождать до субботы, когда состоится отпевание в церкви, но Мэтти казалось неправильным заставлять людей страдать на протяжении всего праздника благодарения с перспективой закончить его столь печальной церемонией. Саманта наблюдала за всем со стороны и пришла к выводу, что традиции в Аппалачах весьма сильны и что здесь никто не допускает спешки, хороня умерших. Прожив в Нью-Йорке шесть лет, она привыкла к кратким церемониям прощания — живые должны были жить дальше и работать. Мэтти тоже вроде бы хотелось завершить все побыстрее, и вот наконец ей удалось убедить Джуди провести службу в среду днем. В четверг Донован уже будет покоиться на кладбище, и все смогут спокойно праздновать День благодарения.
Итак, служба должна была состояться в Объединенной методистской церкви в среду, 26 ноября, в четыре часа дня. А сразу за ней — и похороны, на кладбище за церковью. Донован и Джуди считались прихожанами этой церкви, хоть и не заглядывали туда годами.
Джефф хотел похоронить брата на Серой горе, но Джуди была категорически против. Джуди вообще недолюбливала Джеффа, и это чувство было взаимным. Но поскольку она являлась законной женой Донована, то решающий голос в организации похорон принадлежал ей. Тоже традиция, а не закон, и все это понимали, включая и самого Джеффа.
В понедельник вечером Саманта провела у Мэтти примерно час, но вскоре устала от всех этих ритуальных посиделок с другими скорбящими, от горы еды, громоздящейся на кухонном столе, и вышла подышать свежим воздухом. Она устала от бессмысленной болтовни людей, которые хорошо знали Мэтти и Честера, но совсем не знали их племянника Донована. Устала от слухов, сплетен и домыслов. Ее рассмешило, с какой непостижимой скоростью весь этот маленький городок принял трагедию и вознамерился выжать из нее все возможное, но вскоре насмешливое настроение сменилось отчаянием.
Джефф тоже устал и пребывал в отчаянии. Его обнимали и утешали какие-то толстые женщины, которых он не знал, и он решил сбежать. Чмокнул Саманту в щеку на прощание, сказал, что ему надо побыть одному. Сама она ушла вскоре после него, отправившись пешком по тихим улочкам города к своему дому. Аннет окликнула ее и пригласила на чай, и они пили его в полутемной гостиной до полуночи, не говоря ни о чем другом, кроме Донована.
Солнце еще не встало, а Саманта уже проснулась, пила кофе и просматривала новости в Интернете. Местная газета Роаноке разместила краткое сообщение о случившемся, но ничего нового из него она не узнала. О Доноване отзывались как о преданном интересам простого народа адвокате, защитнике прав шахтеров и местных землевладельцев. Упоминался и приговор по делу Тейтов, наряду с иском против «Крулл майнинг» в связи с долиной Хаммер и иском Райзера к «Лоунрок коул» и его юристам. Какой-то приятель и коллега отзывался о Доноване как «о бесстрашном защитнике природной красоты Аппалачей» и «убежденном противнике предательской политики угольных компаний». Не было ни одного намека на какую-то нечестную игру. Власти занимаются расследованием. Доновану недавно исполнилось тридцать девять, у него остались жена и ребенок.
Отец позвонил ей довольно рано и спросил о похоронах. Он хотел приехать и проводить Донована в последний путь вместе с ней, но Саманта сказала: «Нет, спасибо, не надо». Большую часть понедельника Маршал сидел на телефоне, стараясь получить как можно больше информации. И обещал, что, когда они с дочерью встретятся через несколько дней, непременно что-то нароет. И еще им надо будет обсудить дело Райзера, которое теперь «зависло» по вполне объективным причинам.
Контора напоминала похоронное бюро — в ней было темно и мрачно, никаких перспектив приятно провести день. Барб повесила на дверь табличку «ЗАКРЫТО» и заперла центр изнутри. Мэтти осталась дома, то же следовало сделать и остальным. Все встречи были отменены, на телефонные звонки не отвечали. В этот день Центр бесплатной юридической помощи не работал.