— И потому ты этим и занимаешься.
— Да. Донован поступил в юридический колледж по одной причине — хотел бороться с угольными компаниями на открытой большой арене. Я пошла на юридический по несколько другой — хотела помогать шахтерам и их семьям. Мы далеко не всегда выигрываем наши маленькие войны, Саманта, уж слишком силен и опасен наш враг. Лучшее, на что можно надеяться, — это отщипывать по небольшому кусочку, выигрывать хотя бы по одному делу за раз, пытаться хоть немного облегчить жизнь наших клиентов.
— Так ты берешь это дело?
Мэтти опустила в бокал соломинку, отпила глоток и пожала плечами.
— Ну разве можно им отказать?
— Нельзя.
— Все не так просто, Саманта. И мы не можем говорить «да» каждому заболевшему черными легкими. Их слишком много. Частные адвокаты не хотят связываться с ними, потому что заплатить эти люди могут только в самом конце, да и то если выиграют дело. А конца порой не видать. Дела, связанные с заболеванием пневмокониозом, могут тянуться годами — десять, пятнадцать, двадцать лет. И никак нельзя винить частного адвоката в том, что он отказывает этим людям, и многие дела перенаправляют нам. Да половина моей работы связана именно с такими делами, и если б я время от времени не отказывала, то не смогла бы заниматься другими клиентами. — Мэтти отпила еще глоток, заглянула Саманте прямо в глаза. — Может, ты возьмешься?
— Не знаю. Хотелось бы помочь, просто не знаю, с чего начать.
— Да с того же, что и в других делах, верно?
Обе они заулыбались. Мэтти после паузы заметила:
— В том-то и проблема. На эти дела уходит слишком много времени, они тянутся годами, потому что угольные компании бьются просто насмерть, и все ресурсы у них есть. Так что время на их стороне. Шахтер рано или поздно все равно умрет, ведь эта болезнь неизлечима. Стоит угольной пыли попасть в легкие, и удалить ее оттуда или разрушить нет уже никакой возможности. И с каждым днем человеку становится все хуже и хуже. Угольные компании подкупают секретарей суда, и те сознательно с помощью разных уловок затягивают рассмотрение дел. И все процедуры становятся столь сложны и обременительны, что не только больной шахтер, но и его друзья и родственники теряют всякое терпение. Порой вообще отказываются от иска. Это одна из причин. Второй является запугивание адвокатов. Через несколько месяцев ты уедешь отсюда, вернешься в Нью-Йорк, и после тебя на столах останутся горы бумаг и документов. Подумай об этом, Саманта. У тебя есть сострадание к этим людям, ты наделена недюжинными способностями к этой работе, но надолго ты здесь не задержишься. Ты городская девушка и гордишься этим. И в том нет ничего плохого. Но подумай о том, как много недоделанной работы останется после твоего отъезда.
— Тоже верно.
— Я иду домой. Устала, к тому же Честер говорил, что готовить не придется, много еды осталось еще со вчера. Увидимся утром.
— Доброй ночи, Мэтти.
Еще долго после ее ухода Саманта сидела в плохо освещенной комнате и думала о Райзерах. И время от времени поглядывала на холщовые сумки, наполненные печальными историями борьбы этих людей за то, что должно было принадлежать им по праву. А рядом сидит она, здоровая и сильная, лицензированный юрист с неплохими мозгами и всеми возможностями оказать этим людям реальную помощь, постараться хоть как-то облегчить им жизнь.
Так чего ей бояться? Почему это вдруг она так оробела?
Гриль-бар в Брэйди закрывался в восемь. Она была голодна и решила немного прогуляться. Прошла мимо конторы Донована и увидела в окнах свет. Интересно было бы узнать, как продвигается подготовка к делу Тейтов, но она понимала: он слишком занят, чтоб тратить время на болтовню с ней. В баре она купила сандвич, вернулась в конференц-зал и принялась аккуратно выкладывать содержимое холщовых сумок на стол.
Вот уже несколько недель ей не доводилось работать ночами.
Глава 19
В среду утром Саманта не пошла на работу, выехала из города на машине как раз в то время, когда начали курсировать школьные автобусы, что было не слишком хорошей идеей. Машины еле ползли по извилистой горной трассе, то и дело останавливались и ждали, пока невыспавшиеся десятилетние ребятишки, согнувшиеся под тяжестью толстых рюкзаков, не займут свои места в автобусе. После перевала она въехала в Кентукки, автобусы исчезли, но вместо них дороги запрудили грузовики с углем. Примерно через полтора часа она добралась наконец до маленького городка под названием Мэдисон в Западной Виргинии, а затем, согласно договоренности, остановилась у небольшой автозаправочной станции с поблекшей вывеской «Коноко». В задней части помещения сидел за столом Бадди Райзер, попивал кофе и читал газету. Он страшно обрадовался, увидев Саманту, и с гордостью представил ее одному из своих приятелей: