— Даже не представляю, с чего начать, — отозвался пастор. Оставив Руди номер своего сотового, он начал с больниц. Объезжая их, он не переставал ждать звонка от дежурного и все время поглядывал по сторонам в надежде заметить нескладную фигуру прихрамывающего белого мужчины лет сорока, опирающегося на палку. Ни в одну из больниц Тревиса Бойетта не доставляли. Не было его и на автовокзале, и в барах вдоль реки. В девять вечера Кит вернулся в Анкор-Хаус и стал ждать, устроившись на стуле возле конторки.
— Он так и не появлялся, — сообщил Руди.
— И что это значит? — спросил Кит.
— Если он придет поздно, ему устроят разнос, но спустят все на тормозах, при условии, конечно, если он не пьян и не под кайфом от дури. Вот тогда дело действительно дрянь. Но если его не будет всю ночь, то запросто могут вернуть назад в клетку. Здесь шутить не станут. А что Бойетт натворил?
— Трудно сказать. Ему сложно определиться с тем, где правда, а где ложь.
— И то верно. У меня есть ваш номер. Если Бойетт появится, я позвоню.
— Спасибо. — Кит подождал еще с полчаса, а потом поехал домой.
Дана разогрела лазанью, и они поели в гостиной. Дети уже спали, а телевизор работал с выключенным звуком. Они почти не разговаривали. За последние три дня, когда в их жизнь вошел Тревис Бойетт, они оба жутко устали.
С наступлением темноты стало ясно, что никто не собирается уезжать из офиса. Работы по составлению бумаг было мало, тем более что ничего, способного спасти Донти Драмма в последний момент, не предвиделось. Решения по ходатайству о признании Донти невменяемым Техасский уголовный апелляционный суд пока не вынес. Фред Прайор по-прежнему находился в Хьюстоне и пытался вытащить Джоуи Гэмбла куда-нибудь выпить, но надежда на это таяла. Грядущая ночь могла оказаться последней в жизни Донти Драмма, и сотрудники адвокатского бюро искали друг в друге поддержки.
Карлоса послали за пиццей и пивом, и, когда он вернулся, устроили ужин за большим столом в конференц-зале. После приезда Олли Тафтона решили сыграть партию в покер. Олли был одним из немногих чернокожих адвокатов в Слоуне и близким другом Робби. Фигура Тафтона напоминала шар для боулинга, и он утверждал, что весит четыреста фунтов, хотя оставалось неясным, гордился ли он этим сам. Олли был шумным и жизнерадостным и с удовольствием предавался самым разным удовольствиям: еде, выпивке, покеру и, к сожалению, кокаину. Пару раз его чуть не лишили права заниматься адвокатской практикой, но Робби помог ему выпутаться. Олли зарабатывал на разборах автомобильных аварий, но его гонорары неизменно куда-то улетучивались. Если Олли находился в комнате, то весь шум исходил от него. Вот и сейчас он сразу взял бразды правления в свои руки: назначил Карлоса дилером, установил правила, рассказал последние неприличные анекдоты и при этом не переставал пить пиво и доедать холодную пиццу. Играть сели Марта Хендлер, которая обычно выигрывала, помощница юриста Бонни, Кристина Гинце, боявшаяся играть, но еще больше боявшаяся Олли, и выполнявший отдельные поручения Бен Шутс, подрабатывавший еще и частным сыском.
В пиджаке Шутса, висевшем на стене, имелся пистолет. У Робби в офисе было два заряженных дробовика. Аарон Рей всегда носил оружие при себе и совершал обход здания, проверяя окна и парковку. В течение дня в контору поступило несколько звонков с угрозами, и все были настороже.
Робби забрал пиво к себе в кабинет и, оставив дверь открытой, позвонил своей подруге Деде, с которой они вместе жили. Та оказалась на занятии йогой и абсолютно не переживала по поводу предстоящей казни. Они были вместе уже три года, и Робби даже стал подумывать, что у них есть шанс. Деде не проявляла практически никакого интереса к его работе, и это было огромным плюсом. Поиски большой любви уже не раз приводили его к женщинам, которые не могли смириться с тем, что жизнь с ним напоминала игру в одни ворота, ворота Робби. Нынешняя подруга была независима, и они встречались только в постели. Она была на двадцать лет моложе, и Робби по-прежнему души в ней не чаял.
Он позвонил журналисту в Остин, но не сказал ничего, что того бы заинтересовало. Потом он набрал номер судьи Элиаса Генри и поблагодарил за звонок губернатору. Они пожелали друг другу всего хорошего, и оба знали, что предстоящие двадцать четыре часа будут помнить долго. Стрелки часов на стене, казалось, замерли на десяти минутах девятого, когда вошел Аарон Рей и произнес:
— Горит Первая баптистская церковь.
Противостояние в Слоуне началось.
Глава 15
Если Киту и удалось поспать, то он этого не заметил. В последние три дня он спал мало, в самое неподходящее время и совершенно выбился из обычного графика. Когда зазвонил телефон, пастор готов был поклясться, что лежал с широко открытыми глазами. Однако Дана услышала звонок первой и толкнула его. После четвертого или пятого звонка он взял трубку.
— Слушаю, — произнес Кит, пытаясь прийти в себя, и Дана включила свет. 23.40. Они легли спать меньше часа назад.
— Привет, пастор. Это я, Тревис, — прозвучал голос.
— Привет, Тревис, — ответил Кит, и Дана потянулась за халатом. — Где ты?