– А что с работой?
– Нет больше никакой работы. Фирма сливается с другой, более крупной, и в процессе слияния меня сократили. В любом случае это была плохая фирма.
– Но мне казалось, ты радовался тому, что нашел там работу.
– Я скорее притворялся, что радуюсь, мама. Сейчас рынок труда очень хилый, и я ухватился за первое же подвернувшееся предложение. Теперь, оглядываясь назад, понимаю, что дело бы все равно не пошло.
– О господи! Я так надеялась, что ты сможешь помочь Луи после сдачи адвокатского экзамена.
– Боюсь, мама, что Луи ничто уже не поможет. Его прищучили, и впереди – трудные для него времена. Он разговаривал со своим адвокатом?
– Нет, не то чтобы. Ему выделили государственного защитника, но тот все время очень занят. Я так тревожусь за Луи…
Не без оснований, подумал Марк, а вслух сказал:
– Послушай, мама, ты должна собраться с духом и признать тот факт, что Луи посадят. Его засняли на видео в тот момент, когда он пытался продать крэк полицейскому, работавшему под прикрытием. Тут почти невозможно выкрутиться.
– Я знаю, знаю. – Она отпила глоток кофе, едва сдерживая слезы, и постаралась сменить тему: – А что же будет с твоим студенческим долгом?
Она даже представления не имела о том, насколько велик этот долг, и Марк не хотел ей рассказывать.
– Выплату на время отложат. Никаких проблем.
– Понятно. Ну, если не ходишь на занятия, чем ты сейчас занимаешься?
– Подрабатываю там-сям, чаще всего барменом. А ты как? Ты ведь наверняка не сидишь здесь с Луи все дни напролет.
– Нет, конечно. Работаю часть дня в «Крёгере»[38], часть – в «Таргете»[39]. А в свободное время – волонтером в доме престарелых. А когда совсем устаю, хожу в тюрьму, навещаю женщин-заключенных. Тюрьмы ими забиты. Знаешь, почти все эти женщины связаны с наркотиками. Клянусь, наркотики погубят эту страну. Так что, как видишь, дел у меня много, и я стараюсь проводить здесь как можно меньше времени.
– А Луи чем весь день занимается?
– Спит, ест, смотрит телевизор, играет в видеоигры. Жалуется на свои проблемы. Я пристыдила его и предложила хотя бы покататься на моем старом велосипеде, который стоял в подвале, так он умудрился сломать его. Говорит, починить уже нельзя. Иногда я покупаю ему пиво – только чтобы он замолчал. Судебный приказ запрещает ему употреблять алкоголь, так он донимает меня до тех пор, пока я не куплю ему сама. Надеюсь, никто об этом не узнает.
– Вы не думали о том, чтобы передвинуть дату суда?
– А это можно сделать?
– Почему бы нет? Это будет сделка с правосудием, мама. Луи не может идти в суд, потому что ему нечем защищаться. Он поступит гораздо разумнее, если просто признает себя виновным и покончит со всем этим.