КИРК
ДЖЕК. Это не прощение, а как раз наоборот. Так да или нет?
КИРК
ДЖЕК. Плюс небольшой довесок – мои брокерские комиссионные. Двести пятьдесят, авансом, на офшор.
КИРК. Конечно. Что-то еще?
ДЖЕК. Вот письменные инструкции. Осторожнее с ними, никаких записей, имейлов, смс, телефонных переговоров. Все оставляет след.
КИРК. Говорят, что да.
Шакала «проводили» обратно, до штаб-квартиры. Через час Кирк позвонил Расти и воспроизвел для него состоявшийся разговор. Они обругали последними словами губернатора и Шакала и стали вымучивать свой следующий шаг. Обоим не хотелось платить взятку, но мысль о том, что Болтон окажется на свободе, напрочь лишала их покоя. Наконец, было решено не топтаться на месте. Кирку предстояло подняться на седьмой этаж, переговорить со Стариной Стю, передать ему платежные реквизиты и запустить процесс.
Разговор братьев прослушали и записали. Кирк явился в кабинет Старины Стю, где тоже фиксировался каждый шорох. Стю проявил покладистость, взял реквизиты, снял копию для ФБР и пообещал осуществить две проводки: одну, 1,5 миллиона, на кампанию, вторую, 250 тысяч, на номерной счет в швейцарском банке.
Кирк сильно сомневался, что кто-либо в штаб-квартире, включая самого Стерджисса, знает о «брокерских комиссионных» Шакала.
Покинув офис в обеденное время, он отправился в отель длительного проживания, где арендовал апартаменты на месяц. Он провел там уже две недели и устал от многолюдья. Но там ему, по крайней мере, не мозолила глаза Крисси.
Он долго стоял под горячим душем, стараясь смыть с себя мерзость грязной политики.
Дианта встретилась с Адрианой Рис после работы, в винном баре около Вашингтонского университета. Заказав полбутылки рислинга, они устроились в укромном углу. У Дианты была мысль позвонить напрямую Хьюстону Дойлу, но она знала, что прокурор слишком занят да и не станет с ней откровенничать.
Адриана тоже была осторожна. Слежка полностью себя оправдала. Троица заговорщиков сообщила в своих беседах более чем достаточно для предъявления обвинения. Большое жюри должно было рассмотреть дело через три дня, и обвинения, казалось, уже неминуемы. Вскоре после выборов губернатор Стерджисс стал бы объектом расследования. С вашингтонских вершин донесся слух, что ему ничего не предъявят до завершения подсчета голосов, но и в случае обвинения на него будет распространяться презумпция невиновности, влекущая справедливый судебный процесс. Поспешная расправа до выборов могла быть воспринята как грубая политическая игра, поэтому министр юстиции не велел к ней прибегать.
Следующим утром Дианта позвонила обоим партнерам домой и потребовала срочной встречи втроем. Расти заартачился: был вторник, день, когда он не совался в офис, к брату. Она знала это, но осталась непреклонна: встреча необходима, и без промедления. В полдень, в ее кабинете.
Дианта предполагала, что слежка распространена и на нее – на кабинет, телефоны, компьютеры; впрочем, это ее не тревожило. Встреча не имела никакого отношения к затеянной Кирком и Расти незаконной операции. Она и так слишком с этим затянула.
Когда братья явились – оба в воинственном настроении, хотя и в разной степени, – Дианта спокойно начала:
– Речь пойдет об одном деле, которое следовало завершить еще несколько лет назад. Если вы откажете мне в просьбе, я хлопну дверью. Я подготовила заявление об увольнении и готова уйти. Сами знаете, я унесла бы с собой много ценной информации.
Это насторожило их в достаточной степени и приковало их внимание. Взяв стопку листов, она продол– жила:
– Вот новое соглашение о партнерстве, вступающее в силу уже сегодня и меняющее состав собственников фирмы. Я присоединяюсь к вам как полноправный партнер. Впредь нас будет трое.