Доктор Коль был приведен к присяге. Миссис Бун попросила его описать полученные собакой травмы. Медленно и очень подробно ветеринар рассказал, что пес получил множество ударов по макушке, боковым частям головы и затылку, а также два удара по спине. И, разумеется, упомянул сломанную переднюю лапу.
— Вы слышали свидетелей, доктор Коль, — сказала миссис Бун. — Ответьте нам, что стало причиной травм — многочисленные удары деревянной палкой или резиновые шины велосипеда?
— Возражаю, — вмешалась мисс Кэффри.
— Отклоняется. Отвечайте, пожалуйста.
Ветеринар улыбнулся, глубоко вздохнул и ответил:
— Абсурдно утверждать, что этого пса переехали велосипедом. Его долго били тупым орудием.
Судья Йек взглянул на мисс Кэффри, но та молчала.
— Спасибо, доктор Коль. Садитесь. Будут еще свидетели? Адвокаты, хотите добавить что-нибудь? — Йек посмотрел на часы. — Мы здесь почти два часа. Кто-нибудь хочет что-то добавить, прежде чем я вынесу вердикт?
Никто не вызвался. У сторонников Бунов было ощущение, что сказано достаточно, а сидевшие через проход испытывали только страх.
Судья Йек обратился к протоколисту:
— Запишите мои слова. Я выслушал две совершенно разные версии случившегося. Трое мальчиков рассказали одно, три члена бригады — другое. Обычно истина лежит посередине, но не в этом случае. Я верю мальчикам и считаю, что работники «Стратегических исследований» сочинили сказку, дабы выгородить себя. — Он гневно посмотрел на мужчин: — Решили, что можно войти в скромный зал суда по делам животных, наврать с три короба, и дело в шляпе? Решили, что суд поверит взрослым, а не мальчишкам? Вы сильно просчитались, господа. Ложь есть ложь, от кого бы она ни исходила, а лгущий под присягой подрывает основы нашей судебной системы. Вас, мистер Сэмсон, я признаю виновным в жестокости по отношению к животному и агрессивном поведении третьей степени, потому что имело место намеренное причинение тяжких телесных повреждений, и приговариваю к шести месяцам тюрьмы.
— К шести?! — взвился Сэмсон. — Вы что, шутите?
— Вы хотите больше?
— Да вы рехнулись! — заорал Сэмсон, готовый сорваться со скамьи. Помощники шерифа мгновенно оказались рядом. Жена Сэмсона начала всхлипывать. — У меня семья, дети!
— Тише, мистер Сэмсон, — приказал судья Йек. — Я не закончил. Еще я признаю вас виновным в лжесвидетельстве и приговариваю к двум месяцам заключения вдобавок к названным шести.
— Да это не Собачий суд, а цирк какой-то![3] — зарычал Сэмсон.
— Выведите его, — сказал судья помощникам шерифа. Сэмсона схватили, надели наручники и силой повели к выходу. Когда дверь закрылась, Йек повернулся к Уиллису Кифу и Лестеру Грину, бледным, с расширенными глазами. Судья глубоко вздохнул — обвиняемые не дышали — и произнес:
— У мистера Гордона хватило ума не давать показания, поэтому сегодня он в тюрьму не отправится, но мистер Киф и мистер Грин так легко не отделаются. Я признаю их виновными в лжесвидетельстве и приговариваю к двум месяцам тюрьмы.
— Мы подадим апелляцию, — прошипела мисс Кэффри.
— Это ваше право, но сейчас они отправятся в тюрьму. Уведите.