– Мы стимулируем переключатель эмпатии, – начала Грейс.
– Это ведь не переключатель в физическом смысле, верно? – засмеялся Конрад, словно отпустил удачную шутку, хотя выглядел довольно неуверенно.
– Конечно, нет. Переключатель эмпатии – это психоактивная функция мозга, позволяющая человеку понять и почувствовать боль других людей. У психопатов она по умолчанию отключена – вот как у Пенни, к примеру. Мы же собираемся подвергнуть ее постоянной стимуляции, тогда наша подопечная будет реагировать на чужую боль и страдание более нейротипично.
– Это как? – заинтересовался Конрад.
– Пенни ощутит раздражающее воздействие, поскольку сможет четко представить чужую боль как свою. Страдать она будет опосредованно, однако чувство сопереживания станет проявляться в ней спонтанно, как у большинства людей, и за счет его проявления сама она больше никому причинить вреда не сумеет. Мы рассчитываем, что после эксперимента Пенни обретет спектр чувств, из которых у большинства из нас и состоит эмпатия.
Обратив внимание на отсутствующий взгляд Пенни, Грейс задумалась: каково, интересно, вообще не ощущать чувств других людей?
– Ясно, – бодро сказал босс.
– Эбигейл, не хотите рассказать Конраду о вчерашних тестах?
Лаборантка, оживившись, заговорила:
– Я вчера провела несколько предварительных испытаний, пока Грейс была занята. Продемонстрировала Пенни ролик, использованный при первом эксперименте, – ну, с собаками. Реакции после применения нового метода оказались гораздо более выраженными, чем после воздействия только синтетическим стимулятором эмпатии. – Она вывела на экран еще несколько сканов. – Вот снимок после приема эмпатогена.
В центре мозга на указанном лаборанткой скане наблюдалось слабое свечение – область активизации нейронов.
– А вот этот – уже после вчерашней комплексной процедуры.
На втором скане мозг Пенни сиял огнями в разных местах, словно ночные города на аэрофотосъемке, и активность проявлялась именно в тех областях, на которые рассчитывала Грейс.
Естественно, оба скана она изучила сразу после возвращения в центр и все же захотела снова убедиться в эффекте – для собственного душевного спокойствия. Все же один раз – случайность, два – уже закономерность. Настал решающий момент.
Она нашла ролик, смонтированный из видеозаписи с судебного заседания и компьютерной симуляции страшных злодеяний, в которых была замешана и в итоге осуждена Пенни.
– Я это смотреть не буду, – пробормотал Конрад, повернувшись к экрану спиной.
– Да-да, никакой необходимости нет. Я и сама смотреть не хочу, – поддержала его Грейс.
Как Эбигейл могла монтировать жуткие короткометражки и при этом не сойти с ума? А бедняги полицейские, которым приходится такого рода видеозаписи смотреть часами?
Однако что делать? Если Грейс намерена выяснить, будет ли Пенни впредь безопасна для общества, сможет ли спокойно находиться в местах, где живут и играют дети, – придется осуществить эксперимент, в том числе воспроизвести ролик, каким бы отвратительным он ни был.
Утром они уже показали его Пенни – без комплексного воздействия на мозг, и она отреагировала именно так, как следовало ожидать от психопата. Наслаждалась страданиями детей, словно смотрела забавный мультик.