В голове у нее раз за разом крутились его слова, произнесенные в детстве, в тюремной камере:
Грейс же оставила Реми в одиночестве, в самом страшном месте на земле.
Ее выбросили на тротуар у здания «Януса», и она рухнула на асфальт – измученная и опустошенная. Частичка души навсегда осталась в «Сибири»; ее призрак будет вечно лежать на койке рядом с Реми, погрузившись в смертный сон.
Дома Грейс встретил насыщенный аромат чеснока и душистых трав. Дэн колдовал на кухне, напевая под музыку.
Решил поужинать без нее? Еду приготовил на одного…
Усевшись за стол, он налил себе бокал душевного модулятора и, добавив немного соевого соуса, принялся за приготовленное в воке жаркое. Грейс вдруг ощутила страшный голод. Как же много значила еда в создании домашнего уюта…
– Я думала, ты у «Януса», провоцируешь протестующих, – горько бросила она.
– Заскочил домой перекусить. Протестующие никуда не денутся, я еще вернусь, – пожал он плечами, не глядя на Грейс.
– Из-за твоих статей и репортажей, – изо всех сил сдерживаясь, заметила она, – я лишилась работы.
Черт, если бы только работы…
В глазах закипели слезы, и Грейс стиснула зубы. Еще ребенком научилась скрывать свои чувства, особенно от людей, которые могли причинить ей боль.
Дэн молча сделал глоток из бокала.
– Ты специально разрушил мою карьеру?
Он снова не ответил, закинув в рот порцию жаркого.
– Значит, такой способ ты выбрал, чтобы вынудить меня оставить работу? – настаивала Грейс. – Хотел добиться моего увольнения, намеревался засадить меня дома и родить тебе ребенка? – Дэн упорно избегал ее взгляда. – Решил сделать из меня чертов автомат для деторождения?
Муж зацепил полную вилку, и Грейс, в гневе схватив его тарелку, запустила ее в стену. Исходящая паром еда потекла по белой панели, и Дэн ошеломленно разинул рот.
– Какого черта?..
Вцепившись в края столешницы, Грейс склонилась над ним – лицо в лицо.
– Ты меня подставил! Теперь Конрад думает, что я шпионила на «НьюсФлекс». Моей карьере конец!
Опрокинув стул, он поднялся и возмущенно ткнул в ее сторону пальцем.