Упырь

Улыбаясь, она потянулась и взяла его за руку. Ее пальцы были прохладными. Чувственными. Легкое прикосновение ее ногтей щекотало его кожу. Он почувствовал, как напрягся в ответ. Карэн начала напевать песню, что-то про мастурбацию с журналом.

Допив пиво и отбросив банку в сторону, он позволил Карэн уложить себя рядом с ней на одеяло. Они обнялись, лежа бок о бок, ноги переплелись друг с другом, руки исследовали, ласкали и ублажали. Она жадно целовала его, ее рот был открытым и влажным, ее язык скользил по его языку. Ее руки скользнули вниз к его джинсам, а Пэт нежно обхватил ее груди, чувствуя, как соски напряглись между его большими и указательными пальцами. Карэн расстегнула молнию на его брюках, расстегнула ширинку, и Пэт выгнул бедра так, что она смогла снять с него джинсы. Его член высунулся из трусов, и глаза Карэн сверкнули.

Господи, - подумал он. - Она возбуждается с каждым разом все больше.

Она сняла трусики, затем легла на спину и раздвинула ноги. В лунном свете блестела ее влажность. Поспешно Пэт достал презерватив из своих выброшенных штанов и разорвал обертку. Он не смог открыть его. В ярости он разорвал целлофан зубами.

Карэн хихикнула, ее рука поглаживала его, не давая ему напрячься.

Пэт надел презерватив и переместился между ее ног, затем скользнул внутрь и вздохнул. Он закрыл глаза, когда ее тепло окружило его.

Любил ли он ее? Нет. Но он любил это. Любил быть внутри нее. И если это действительно были лучшие дни в его жизни (на чем настаивал его босс в хозяйственном магазине), то это был прекрасный способ закончить их.

На магнитофоне "Новы" "Darling Nikki" расплылась в "When Doves Cry".

Карэн наблюдала за ним, как он медленно входил и выходил из нее в такт музыке (хотя она сомневалась, что он это осознает). Пэт никогда не смотрел на нее, когда они занимались любовью. Он целовал ее, прижимал к себе, шептал ее имя. Когда он кончал, он сжимал ее так крепко, что она не могла дышать. Иногда он говорил с ней, задыхаясь, бессмысленные обещания и похвалы, произнесенные в самый разгар момента.

Подружки называли это "разговорами в подушку", хотя Карэн всегда считала, что это больше похоже на детский лепет.

Но, когда он заставлял ее чувствовать себя так, как она чувствовала сейчас, Карэн не возражала - даже если сам поступок превращал его в ребенка, а не в мужчину, - потому что именно тогда она чувствовала себя живой. Ее лучшая подруга, Бекки Шрум, несколько раз за последний год спрашивала ее, почему она встречается с Пэтом. Карэн могла выбрать любого парня в школе. Зачем оставаться с этим неудачником, чье основное занятие заключалось в курении марихуаны за уроками труда и прослушивании кассет Motley Crue всю ночь напролет? Все дело в том, что она чувствовала, когда он прикасался к ней. Пальцы Пэта были электрическими. Его глаза впивались в нее, поклонялись ей. Давал ей понять, что она существует, что она в центре его внимания.

Карэн Мур была средним ребенком. Ее старшая сестра, Кэти, училась на третьем курсе Бостонского колледжа, к радости матери Карэн. Ее младшая сестра, одиннадцатилетняя Кэти, активно участвовала в церковной молодежной группе, что очень нравилось отцу Карэн, священнику лютеранской церкви Голгофы. Интересы и занятия Карэн не вызывали восторга ни у одного из ее родителей. Ее хорошие оценки вызывали скорее случайный незаинтересованный интерес, чем энтузиазм. Школьные спектакли, в которых она участвовала ("Сон в летнюю ночь" в этом году и "Дракула" в прошлом), не посещались ни одним из ее родителей, которые всегда ссылались на предыдущие обязанности двух других дочерей.

Приятно провести время, дорогая, и... сломать ногу.

Единственный раз, когда отец проявлял к ней интерес, это когда он часто предостерегал ее от опасностей добрачного секса и приема наркотиков, а также от того, что прослушивание Мадонны и Принса - это быстрый путь в ад. В тот вечер они спорили именно об этом.

Пэт уделял ей внимание, и более того, он предоставлял те самые вещи, от которых предостерегал ее отец - секс и наркотики. Она знала, что он не любит ее, но это было нормально, потому что Карэн тоже не любила Пэта. Он был средством достижения цели, временной мерой. Кто-то, кто должен был продержать ее до осени, пока она не уедет в колледж (для нее не было Бостона - Карэн училась в Йоркском общественном колледже). До этого времени она надеялась снять квартиру в Йорке и выйти из тени своих сестер. В конце концов, она надеялась встретить в колледже кого-то еще, кого-то, кто действительно любил бы ее и кого любила бы она, кого-то, кто смог бы раз и навсегда избавить ее от безразличия.

На днях парень Бекки, Адам Сенит, в шутку спросил Карэн, чувствует ли она себя взрослой (Бекки и Адам закончат колледж только в следующем году). Карэн ответила, что нет, что она не чувствует себя по-другому. Совсем по-другому.

И она не чувствовала, кроме как сейчас, когда Пэт напрягался, мышцы сворачивались, приближаясь к оргазму. Именно в такие моменты она что-то чувствовала. Чувствовала, что ее заметили. Нужной. Желанной. Что ее ценят и она важна. Именно эта эмоция, это чувство значимости, подтолкнуло ее к оргазму.

Из-под одеяла ей в спину вонзился камень. Она едва почувствовала его.

Карэн закрыла глаза и затаила дыхание, когда кончила.

Пэт сам открыл глаза, откинув голову назад к ночному небу, его дыхание было тяжелым, стоны заглушали стоны Принса.