.
Спустя несколько минут Василий откинулся на гору разбросанной одежды и, прищурив глаза, как наевшийся кот, изучал люстру, висящую в прихожей.
— Ох... — С улыбкой на лице, показавшейся Тане дьявольской, он приподнялся на локтях и повернулся к девушке лицом. — Малыш... Как же я скучал...
Она молча встала и ушла в ванную. Ей хотелось смыть с себя всё это. Таня не узнавала человека, который находился в квартире — словно это был не Василий, а кто-то другой с его внешностью. И это ощущение, будто он изнасиловал её по согласию… От него было тошно, как если бы Таня наелась несвежей еды. Да, надо было кричать, сопротивляться, дать Васе пощёчину… Да, надо было. А она лежала и терпела. Дура.
Таня медленно вытиралась полотенцем, когда её обожгла внезапная мысль... Она вдруг вспомнила, что месячные были ровно две недели назад.
С гудящей головой Таня выскочила из ванной, быстро накинув халат.
Василий обнаружился на кухне.
— Вась…
— Слушай, а у тебя есть еда? А то я с поезда прям... да и сил много ушло, — перебил он её, улыбаясь, и потянулся к холодильнику.
Отчего-то Василий в тот момент был безумно противен Тане, хотя внешне в нём ничего не изменилось.
— Вася... — Она медлила, соображая, стоит ли говорить о середине цикла. Есть ли смысл?
— Что? — Молодой человек уже запихивал в рот кусок колбасы, найденный в холодильнике.
— Ничего. Сделай себе яичницу и уматывай. — Таня решила промолчать. Раньше она принимала гормональные контрацептивы, и сейчас Василий, видимо, думал, что Таня до сих пор их пьёт... Если вообще думал.
— Да ты что, Танюх! Я отдохнуть хотел.
— Ты уже отдохнул. Уходи. А иначе я вызову хозяев квартиры и полицию.
С этими словами Таня развернулась и пошла собирать разбросанную одежду. Слёз, как ни странно, не было, и она механически делала то, к чему привыкла — отвлекалась от горя.
.
Покончив с вещами, Таня заглянула на кухню. Василий уже доедал яичницу.
— Танюш, я и тебе сделал. Будешь?
Она покачала головой.