— Каждую чертову секунду каждого чертова дня.
Квинн моргнула и тяжело сглотнула. Бабушка все еще находила в сердце силы любить свою дочь, даже когда та этого не заслуживала. И была последним человеком, который этого заслуживал.
Может быть, и Квинн могла чувствовать то же самое. Обида и гнев, любовь и тоска, все это переплелось вместе, бок о бок.
Может быть, не нужно разбираться во всем этом. Это просто было.
Бабушка прочистила горло.
— Это твой дом, ты знаешь.
Квинн посмотрела на бабушку.
Ее лицо оставалось таким же суровым, торжественным и свирепым, как всегда. Ее живые голубые глаза повлажнели и наполнились тяжестью, как в ту ночь, когда умер дедушка.
— Твое место здесь. Со мной.
Квинн проглотила комок в горле.
— Я не собиралась больше никуда уезжать.
Бабушка осторожно поставила Одина на пол и поднялась на ноги. Она взяла свою трость, стоящую у шкафа вместе с ружьем, которое перекинула через плечо.
— Ну, хорошо. Значит, все решено.
— Хорошо, — пробормотала Квинн.
— Тебе нужно готовиться ко сну. Завтра длинный день. — Когда бабушка проходила мимо нее, она замешкалась и сжала плечо Квинн с удивительной силой. — Любовь не всегда оказывается засосанной в черную дыру. Иногда она все же остается. И приносит пользу.
Эмоции бушевали в груди Квинн. Если бы она попыталась заговорить, то начала бы рыдать, как глупый ребенок. Она не могла ничего сделать, кроме как кивнуть.
Бабушка одарила ее понимающей улыбкой и, шаркая, вышла из кухни, направляясь в свою спальню. Квинн осталась сидеть на кухне.
В ее голове промелькнуло воспоминание. Квинн было около пяти лет, и она не могла уснуть, а Октавия склонилась над ней посреди ночи, пьяная, раскрасневшаяся и красивая, глаза блестели так ярко, когда она смеялась. «Я так скучала по тебе, малышка. Мне просто необходимо было сказать тебе, увидеть твое милое личико. Я просто не смогу заснуть, не увидев тебя. Я люблю тебя до умопомрачения, малышка. Ты знаешь это?» Чертова дурацкая луна.
Квинн не шевелилась. Поленья потрескивали и трещали. Ветер вздыхал и стонал.
Она долго смотрела на языки огня, танцующие за стеклом в дверце дровяной печи. Пока ее зрение не затуманилось от слез.