— Держу пари, пахнуть там будет лучше.
После разговора с Бишопом и с бабушкой она начала чувствовать себя немного лучше. Но все еще было больно. Она все еще страдала от шрамов, и ее преследовали кошмары. Но она уже не чувствовала себя такой одинокой.
Бабушка прищелкнула языком.
— Что же мне с тобой делать?
— Что ты будешь делать без меня, звучит точнее.
Майло положил алюминиевую фольгу на стол, наклонился и посадил Тора к себе на колени.
— Я думаю, Квинн довольно крутая.
Квинн почувствовала, что улыбается, вопреки всему.
— Видишь? Он думает, что я классная.
Бабушка закатила глаза.
— Кстати, о том, какая ты классная… Я хочу, чтобы ты проверила соседей вместо меня.
— Значит, у тебя есть сердце.
— Пожалуйста. Даже у Гринча есть сердце. Я проверяю их по утрам, как ты прекрасно знаешь. Но меня беспокоит бедро, так что ты можешь сделать это сегодня. Вот зачем Бог дал старикам внуков.
— Я не верю в бога.
— К счастью, Бог верит в тебя, иначе ты бы не существовала. А теперь иди. — Она указала жестом на несколько продуктовых пакетов, сложенных у входной двери. — В каждом пакете несколько коробок макарон с сыром и банки печеных бобов. И я наполнила две пластиковые двухлитровые бутылки фильтрованной и дезинфицированной водой для каждого дома. Это не так много, но это уже кое-что.
Квинн уставилась на нее, положив руки на бедра.
— Ты все еще раздаешь еду?
Бабушка бросила на нее острый взгляд.
— Мой пастор считает меня ангелом милосердия, облаченным в свет. Я стараюсь поддерживать эту репутацию.
Квинн фыркнула.