— Куда дальше пойдем? — спросила она с напускной бодростью.
Майло сделал вид, что изучает все здания, затем указал на последнее в ряду, самое дальнее.
— Вон туда.
— Конечно, — пробормотала она.
Квинн присматривала за Майло днем. Обычно она не возражала. Майло стал ей как младший брат, которого у нее никогда не было, и она его обожала.
В последнее время, когда она смотрела на бледное лицо и грустные глаза Майло, она видела Ноа. Он напоминал ей о той ночи, обо всем, что произошло.
Сегодня она впервые за две недели проводила время с Майло. Они оба чувствовали это — неловкость, дистанцию, кружили друг вокруг друга, как незнакомцы.
Майло был тих и замкнут, Квинн поглощена своими мрачными мыслями, не понимая, что делать или говорить.
Они спешили по грязной траве, пригнув лица от прохладного ветра. Небо оставалось серым и пасмурным, температура — около минус одного градуса.
Выстрелы эхом разносились над гулом разговоров и криками детей. Рейносо и несколько офицеров Фолл-Крик устроили импровизированный полигон из тюков сена, чтобы проводить занятия по стрельбе в течение дня. Любой желающий со своими патронами мог потренироваться.
Обычно ярмарочные аттракционы находились в западной части комплекса. Сейчас там только пустое, заросшее сорняками коричневое поле, сугробы снега навалены тут и там.
Куда делись огромные металлические чудовища — колесо обозрения, гравитрон, карусель, бамперные машинки, маятниковый пиратский корабль, башня падения? Наверное, пылятся на каком-нибудь огромном складе, и никогда больше не будут использоваться.
По крайней мере, не в ближайшее десятилетие, может быть, два. А может быть, и навсегда.
Такие вещи, как окружные ярмарки, на долгое время перестанут быть чьим-либо приоритетом.
С каждым шагом на нее накатывали воспоминания. Ежегодные визиты к бабушке и дедушке, чтобы посмотреть на кроликов, кур и коз, на конные соревнования, такие как выездка, на красивых лошадей, скачущих по рингу с заплетенными гривами, упругой блестящей шерстью и ниспадающими хвостами.
И, конечно, полакомиться «слоновьими ушами» величиной с ее голову, пальцы в сахарной пудре, рот липкий от сахарной ваты, карамельных яблок и гигантских индюшачьих ножек, капающих жиром.
В семь лет ее стошнило на круге «Тилт-О-Вирл». В девять лет она заняла первое место по искусству, нарисовав принцессу Ариадну, сражающуюся с Минотавром вместо Тесея. Голубая ленточка до сих пор хранится у нее в ящике для носков.
Другое, более мрачное воспоминание ворвалось в ее сознание. Когда ей было десять лет, она ждала Октавию, чтобы та забрала ее с ярмарки после того, как мать подруги отвезла их в то утро.
Один за другим родители ее друзей приезжали, чтобы забрать своих драгоценных детей в безопасные, теплые, уютные дома. Пока Квинн не осталась одна.
Наступил вечер, ярмарка закрылась, турникеты заскрипели, когда сотни гостей в спешке покинули ее, а затем работники закрылись и ушли, не обращая внимания на маленькую девочку, сидящую на тюке сена сбоку от входа, слизывающую мороженое с пальцев и старающуюся не плакать.