В следующем киоске он сбил со стола маленькие горшочки с рассадой розмарина и базилика.
Никто на него не кричал. Он вызывал усталые улыбки у взрослых и возгласы восхищения у детей, которые сбегались со всех сторон, чтобы погладить его по голове, потрепать за уши и почесать под подбородком.
Призрак потакал их обожанию с безмятежной терпимостью принца.
Квинн удивлялась его невероятному терпению по отношению к тем, кого он считал своими подопечными. К самым маленьким он относился с предельной нежностью, даже когда они ненароком наступали ему на лапы или дергали за хвост, а старших детей игриво подталкивал или толкал, побуждая их бежать за ним или наоборот.
— Отличная у вас собака, — похвалила женщина средних лет в киоске, торгующем самодельными свечами и яйцами. На ее табличке говорилось, что она принимает на обмен отбеливатель, мыло и зубную пасту.
Майло сиял от гордости. После смерти Ноа Квинн видел его таким счастливым впервые.
— Спасибо, леди.
— Если вы когда-нибудь захотите продать этого пса, я обменяю на него все, что вы попросите. Я бы отдала своих лучших кур-несушек за этого красавца. Всех.
Майло нахмурился.
— Он не продается.
Женщина пожала плечами, но бросила на Призрака еще один тоскливый взгляд.
— Просто предложение.
Они продолжали двигаться, Квинн составляла список товаров, за которыми они с бабушкой вернутся с прицепом, чтобы все увезти. Через несколько киосков Майло наклонился и изучил керосиновый фонарь. Судя по вывеске, владельцу требовались бета-блокаторы для лечения сердечных заболеваний.
Майло закусил нижнюю губу.
— Тебе стоит поставить свою лавку, Квинн.
— И чем бы я торговала? Людям еще долго не понадобятся самодельные грелки для рук.
— Твои рисунки.
— Никому не нужны рисунки монстров, Майло.
Он бросил на нее робкий взгляд сквозь темные кудри, падающие на глаза.
— В старые времена все богатые короли и королевы заказывали художникам свои портреты. Чтобы их семья не забывала о них. — В его голосе слышались потерянность и тоска.