Глава 47
Квинн
Послышался отдаленный стук. Входная дверь открылась и закрылась.
На мгновение Квинн подумала, что это бабушка.
Реальность ударила ее в грудь как кувалда. Бабушка не входила в дверь, потому что она умерла. Мертва, мертва, мертва.
Шаги раздавались в коридоре по направлению к ее спальне. Одни человеческие, другие — стук, стук, стук лап по твердому дереву.
Она не поднимала головы. Она не двигалась и не дышала.
— Квинн? — позвал Майло.
Квинн открыла глаза и невидяще уставилась в потолок.
— Можно войти?
Ее язык словно приклеился к нёбу. Толстый и распухший. Она не могла говорить, а значит, не могла сказать «нет».
Майло принял ее молчание за согласие и вошел в спальню. За ним, прихрамывая, последовал Призрак.
Пес подошел к кровати и уткнулся ей в плечо, словно желая успокоить. Когда Квинн не ответила, он низко и жалобно заскулил, затем несколько раз повернулся посреди комнаты и свернулся калачиком на ковре.
Через секунду матрас просел. Маленькое теплое тело плюхнулось на кровать рядом с ней.
Майло лежал на спине, его рука касалась ее руки, его ноги доставали до ее голеней. Он пошевелил пальцами и прильнул к ней. Его детское дыхание пахло арахисовым маслом.
Квинн напряглась, но не смогла оттолкнуть его. Ее вены напоминали цемент.
Бабушка мертва. Бабушка ушла навсегда. Бабушка никогда не вернется.
Родная мать Квинн бросила ее, предала, не смогла полюбить — но бабушка никогда не переставала любить ее. Ни на секунду.
Бабушка была жесткой и строгой, не склонной к привязанности или сентиментальности, но Квинн никогда не сомневалась, что она ее любит. Никогда, ни разу.