— Ты только что убил невинных детей!
— Ривер и все, кто был на том вертолете, мертвы, потому что ты этого не сделал!
Габриэль поморщился. Ему было очень жаль, что генерал Ривер и все, кто летел в вертолете, погибли. Но он никогда не одобрит убийство детей. Больше никогда.
— Мы не такие.
— О, мы все такие! — прошипел Цербер. Он попытался вырваться из хватки Габриэля, но Габриэль дернул его назад, ударив головой о стену. — Ты. Я. Весь мир. В конце концов, мы все просто животные. И делаем все, чтобы выжить.
— Нет. Цена слишком высока. Существует черта. Если мы переступим ее, окажемся ничем не лучше тех, кого так сильно ненавидим.
— Красивая речь. — Злобная улыбка искривила губы Цербера. Кровь стекала по виску из раны на лбу. — Что теперь? Ты убьешь меня? Так?
Габриэль напряженно вглядывался в главаря Охотников за Головами. Он стоял так близко, что мог разглядеть поры на носу Цербера, налитые кровью вены на белках глаз, цифровые татуировки на шее, пульсирующие в такт с его пульсом. Цербер казался гораздо меньше, не таким устрашающим без своего белого плаща из волчьей шкуры. Теперь он был просто человеком, уязвимым, из плоти, костей и крови, как и все остальные.
Цербер слизал кровь, размазанную по зубам.
— Ты ведь давно этого ждал?
— Заткнись!
— С тех пор, как умерла та маленькая ближневосточная девчонка, верно?
Габриэль с силой впечатал дуло пистолета ему в голову.
— Я сказал, заткнись!
— Мы с тобой не такие уж разные, Габи, — ухмыльнулся Цербер. — Оба пытаемся построить новое общество из хаоса, чтобы создать что-то лучшее.
— Мы совсем не похожи, ты, женоненавистник и ублюдочный убийца.
— Пойми, наконец, порядок необходим. Иерархия — это естественный порядок вещей, природы и всего остального. Альфы должны править. Они должны уничтожить любую угрозу. Это то, что мы делаем. Вряд ли можно винить зверя за то, что он действует на инстинктах? Это все, что мы есть, — зубы, когти и инстинкт. Это все, что я есть. И ты тоже. И ты это знаешь.
Ярость пульсировала в каждой клеточке тела Габриэля. Клочок голубого хиджаба Надиры обжигал его карман. Непреодолимое желание отомстить било по нему, как отбойный молоток. Он чувствовал медный привкус крови на языке.
Голубые глаза Цербера зло сверкнули.
— Я же говорил, Габриэль, мы с тобой одинаковые.