— Умоляй! — приказал, прищуриваясь.
Она опять удивила меня тем, что улыбнулась, освещая меня светлой улыбкой без грамма пошлости и грязи, которые видны в каждом, кто играет в подобные игры. Но только не в ней. Дьявол! И откуда она такая взялась? И не думал, что когда-нибудь встречу такую гремучую смесь из невинности и возбуждения.
Затем она сделала два шага назад, упираясь спиной в мой стол.
— Умолять? — повторила Марисоль, притворяясь растерянной.
Почти убедила. Если бы ещё не лукавый взгляд, направленный на меня.
— Умоляй меня, Марисоль, — прикрыл веки, откидываясь на спинку кресла.
— Но я не умею умолять, Данталиан. Может, покажешь мне как надо? Что говорить?
С трудом не расхохотался над такой «хитростью» маленькой плутовки. Особенно потому что она впервые настолько нагло мне соврала. Я почувствовал привкус её лжи на языке, но это лишь подстегнуло меня к продолжению этого спектакля.
— Уверен, ты справишься с этим, — твёрдо кивнул. — Начинай.
Мэри неуверенно оглянулась, а затем повернулась ко мне спиной, выставляя напоказ свою соблазнительную попку, которую тут же захотелось сжать ладонями. До боли. Оставляя отметки от своих пальцев. Помечая. И я подумал, что она нагнётся и ляжет на стол, но Марисоль пошла куда дальше. Она забралась на него, бесстыдно выставляя свои прелести. Становясь на четвереньки и прогибаясь в пояснице, чтобы открыть как можно больше для моего взгляда.
Впервые в жизни захотел помолиться Господу, чтобы дал мне сил сдержаться. Так желал кинуться к ней, припасть ртом к её лону, чтобы снова вкусить её аромат. Аромат сирени и весеннего леса!
— Прошу тебя, Дантэ, — взмолилась Мэри, прогибаясь ещё больше. Хотя куда уж больше? — Хочу, чтобы ты отшлёпал меня! Я так хочу этого, что от одной мысли об этом схожу с ума от нетерпения!
Моей выдержке пришёл конец. Подскочил с места и в считанные секунды оказался рядом с ней, нежно оглаживая ягодицы. Если сначала она напряглась, словно ожидая удара, но ощутив только лишь лёгкое прикосновение, расслабилась. И тогда я ударил в первый раз. Лёгкий шлепок, не больше.
— Ох! — Марисоль вскрикнула, а я ударил ещё раз.
На этот раз она только простонала, ломая меня окончательно.
Это не просто желание — жгучий голод! В эту минуту, когда она стоит передо мной такая беззащитная, я жаждал её — всю, без остатка. Как другие жаждут воду или воздух… или что-то ещё более важное.
Нежная чуть покрасневшая кожа и покорность. Дикое сочетание, заставляющее чувствовать себя всемогущим. Наклонившись, поцеловал место, по которому только что сам и ударил, чтобы приласкать и унять боль. Заставить её почувствовать контраст. И тут же снова ударил. Мэри негромко ахнула от неожиданности, и я резко развернул её к себе, усаживая на краешек стола.
Припал губами к её губам. Они оказались мягкими, сладкими… огненно-горячими. Марисоль ответила, не раздумывая, обнимая меня за шею и прижимаясь ко мне. Мой голод крепчал, как и наш поцелуй. Всё чему я учил её только вчера, она применяла с виртуозностью, с какой делала всё остальное. Язык нагло хозяйничал у меня во рту, а я хотел её так, что начала кружиться голова и мутился рассудок.
С ещё большей силой прижал её к себе, желая раствориться в ней. Марисоль же сама обхватила меня ногами. Скользнул губами к её шее, заставляя выгибаться и подставляться под мой щекочущий язык всё больше. Целовал её мочку уха, покусывал. Горячее дыхание девушки становилось всё более частым. По телу Мэри проходила небольшая дрожь, она чуть слышно всхлипывала, будто, как и я, не могла дождаться, когда проникну в её тело, чтобы утолить наш голод.
Снова впился в её губы и рукой направил свой член в гостеприимное, давно готовое для меня лоно, совершая первый толчок. Первый среди многих.