Плохая мать

Внезапно музыка, которая играла до этого, стала громче, над головой зажегся свет. Раздался выстрел, и где-то слева от них осыпалась штукатурка.

— Твою мать! — закричал Гэвин, притянув Сиенну к себе, пригнулся и прикрыл ее голову, в то время как Мирабель рядом с ним тоже пригнулась.

Так же быстро, как зажегся свет, он тут же погас.

— Раз! — послышался крик снаружи. — Два!

— Прячься, — сказала Мирабель с отчаянием в голосе.

— Прячься? Прятаться негде.

— Есть. Там куча коробок за углом, — сказала Мирабель. — Он воссоздает тот день. Тот последний день. О, Боже мой.

— Мы должны сделать, как она говорит, — сказала Сиенна, и Гэвин, должно быть, услышал уверенность в ее голосе, потому что быстро кивнул. Она не знала, что повлек за собой тот последний день, но она была в курсе о прошлом Мирабель и Дэнни больше, чем Гэвин, даже если и не понимала всего этого целиком. Кроме того, они сидели в этой комнате дольше, чем он здесь находился, и у них была возможность обратить внимание на детали планировки.

Гэвин схватил Сиенну и свою мать за руки, и они все пригнулись, когда побежали в укрытие. Они нырнули за коробки, едва освещенные в тусклом свете, а затем зажегся свет. Прозвучал выстрел, попавший в то место, где они только что сидели.

Пульс Сиенны участился, ее сердце бешено заколотилось, когда дыхание Гэвина коснулось ее шеи. Дэнни действительно стрелял в них.

Три пары глаз встретились в почти полной темноте, когда они опустились на колени за картонным барьером.

— Скажи мне, с чем мы здесь имеем дело, мама. Я хочу получить ответы — сказал Гэвин приглушенным голосом, хотя музыка играла достаточно громко, чтобы перекрыть любой производимый ими шум. — Я думаю, это важно. Это не игра. — Он сделал паузу, и Сиенна почувствовала его секундную нерешительность. — Кроме того, Аргус… Аргус…

— Я знаю, Гэвин, — задохнулась Мирабель. — Я была у него дома. Я знаю.

Ох. Сиенна поднесла руки ко рту.

— Нет, — выдохнула она. Аргус. О, нет. Гэвин обнял ее за плечи, и она прижалась к нему, отчаянно пытаясь сдержать слезы. Однако сейчас она не могла плакать. Не сейчас. Потому что, если она начнет плакать, то боялась, что не остановится, и от нее не будет никакого толку в том, что касается поиска выхода из этого запертого здания. Давай, Сиенна. Сейчас самое время воспользоваться своим опытом. Прояви своего внутреннего профессионала. И поэтому она позволила себе лишь краткий миг утешения в объятиях Гэвина, прежде чем отстраниться.

— Кто такой Дэнни, мам? — спросил Гэвин.

— Он мой сын, — сказала Мирабель.

— Твой… сын?

— Да. Твой старший брат. Твой отец похитил его у меня, когда ему было всего семь лет. — Боль, запечатлевшаяся на ее лице, была настолько глубокой, что у Сиенны зачесались руки потянуться к ней, предложить утешение, но она этого не сделала. Она не хотела рисковать, нарушив волю Мирабель рассказать свою историю Гэвину, ее второму сыну.

Свет снова погас.