Барон Унгерн и Гражданская война на Востоке

На состоявшемся совещании решили последнее. Однако вопрос о времени переворота остался открытым. Произвести его ночью того же дня, 19 августа, побудило заговорщиков следующее обстоятельство.

Утром в этот день из 1-й бригады прибыли в дивизионный лазарет 2 казака с просьбой к врачу отпустить раненых, могущих ездить верхом, в свои сотни, без ведома начальника дивизии. Врач, посвященный в заговор, осведомленный о событиях, развернувшихся в 1-й бригаде, отпустил около 20 раненых, которые вместе с посланцами поехали в свои сотни, находившиеся в бригаде Резухина. Но на пути, отъехав верст 20, эта группа наткнулась на заставу красных, была обстреляна в упор и, потеряв одного пленным, вынуждена была возвратиться обратно. Один из посланцев, казак-татарин К., в панике, забыв, что он прибыл во 2-ю бригаду тайно, самовольно явился в штаб 4-го полка и доложил о появлении красных между бригадами.

Он немедленно был отправлен к Унгерну. При допросе, вечером, дал спутанные, разноречивые показания о целях своего прибытия во 2-ю бригаду, был арестован, и утром, под пытками, которыми его Унгерн собирался подвергнуть, несомненно, открыл бы как происходящее в 1-й бригаде убийство Резухина, и ее уход обратно для переправы через Селенгу, так и имена заговорщиков 2-й бригады, которые он знал.

Это заставило заговорщиков приступить к выполнению намеченного заговора в ту же ночь. Предварительно о предполагавшемся заговоре известили многих офицеров всех частей, кроме монгольского дивизиона.

В 11 часов ночи начальник дивизиона пулеметной команды подполковник Е-ий с несколькими офицерами и всадниками своей команды, всего в числе 12 человек, отправился к майханам (палаткам) штаба дивизии, стоявшего между 3-м полком и монгольским дивизионом князя Биширли Тугуна.

Арестовав двух начальников штаба и ординарцев в одном из майханов, поставив к ним часовых, заговорщики бросились, стреляя, ко второму майхану, где предполагали, что находится Унгерн. Как оказалось, в этом майхане находились только часть ординарцев и вестовые Унгерна, сам же он в этот день перешел в другую палатку, стоявшую поодаль, ближе к монгольскому дивизиону.

Только по звуку голоса выскочившего на выстрелы из палатки Унгерна, заговорщики поняли, что они в темноте ошиблись, и начали стрелять по барону. Но было поздно. Пользуясь темнотой и дальностью расстояния, невредимый Унгерн бежал в монгольский дивизион.

Заговорщики не рискнули преследовать его в расположении монгольского дивизиона и вернулись к своим частям, которые при первых же выстрелах, заранее оповещенные, начали в порядке вытягиваться на дорогу для обратного следования на Селенгу.

Артиллерист, поручик В., узнав, что Унгерн сбежал к монголам, не выдержал и (дал. – Б.С.) два выстрела картечью в направлении монгольского дивизиона, не принесшие тому вреда. Это был прощальный визит от его дивизии.

Дело произошло в пади Джиргалантуй в 70 верстах от Муйрен-куреня и в 50 – от Ягин-гола.

Отойдя назад 6 верст, части бригады, опасаясь преследования со стороны уцелевшего Унгерна и монгол, выбросили в арьегард для прикрытия по 1 сотне с 2 пулеметами, занявших позиции на сопке по обеим сторонам дороги, а сами, построившись в резервную колонну четырехугольником стали дожидаться рассвета, чтобы продолжить путь.

Каково же было удивление некоторых и ужас большинства, когда через 1 час, не более, в хвосте колонны послышались гневные приказания (Унгерна. – Б.С.) командиру артиллерийского дивизиона о возвращении дивизиона обратно. Как выяснилось, прикрывающие сотни пропустили его мимо себя без выстрела и дали беспрепятственно догнать бригаду. Командир монгольского дивизиона, хорунжий М., увидя прибежавшего туда и взволнованного Унгерна, не зная, в чем дело, и только догадываясь о перевороте, решил избавиться от нежелательного гостя следующим образом. Он объяснил Унгерну, что в него стреляла маленькая группа, вероятно, состоявшая из находившихся в рядах пленных красноармейцев; бригада же, полагая, очевидно, что произошло возмущение в монгольском дивизионе, снялась с бивака и заняла позиции.

Унгерн поверил этому, столь приятному для него объяснению ухода частей, и только поэтому он столь смело и дерзко явился среди возмутившихся рядов.

Пора бросить кричать и толковать о безумной храбрости Унгерна и его дерзкой отваге. Мы видели неоднократно, когда он бежал вовсе не позади своей дивизии, а впереди ее, весьма впереди (во время отступления).

Сподвижник Унгерна, его Малюта Скуратов, – хорунжий Бурдуковский вместе с вахмистром Банакиным уже валялись зарубленными и обезглавленными на одной из сопок, когда появился Унгерн. На первый вопрос его: где Бурдуковский? – капитан М., принимавший участие в убийстве палача, не задумываясь, ответил:

– Отправился к начальнику штаба, ваше превосходительство.

– Где начальник штаба?

– Не могу знать, ваше превосходительство.

Такие же ответы получил Унгерн на вопрос, – где командир 4-го полка, где полковник Е-цкий. Это была правда: и тот, и другой, в сопровождении некоторых заговорщиков, услышав голос Унгерна и опасаясь, что ему удастся повернуть части назад, и их ждет жестокая казнь, – скрылись, взяв направление на Селенгу, к 1-й бригаде. Командир 4-го полка М. благополучно впоследствии присоединился к бригаде, а полковник Е-цкий, тот, кто первый дерзнул стрелять в изверга и негодяя, в маленького Атиллу наших дней, – тот пропал без вести, и ничего неизвестно об его участи.

Тогда Унгерн бросился к командиру 3-го полка, буряту, подполковнику О., и без свойственной ему матерной брани приказал вернуть полк обратно и идти туда, куда он захочет и поведет.