Потапыч

— Утяжелит, почтенный, тут вы точно подметили. Но пластины не толсты, приятны на вид… ну, я так думаю, — вопросительно посмотрел на меня мастер, на что я одобрительно кивнул — и вправду неплохо смотрелось. — А главное — оберегают сочленения аркубулюса от пыли, грязи, песка. У гелеакулюса, который намного тяжелее и прочнее — и то потребна регулярная смазка и чистка. Сочленения же аркубулюса…

— Более уязвимы, да и их значительно больше, — подытожил я. — Ну, значит, всё нормально. Сниматься хоть будут?

— Конечно, почтеннейший! Но только специальным инструментом. А без него удержатся, и аркубулюс можно использовать как укрытие от стрельбы: ни пищалью, ни пистолем его пластины не пробить! И если вы намекаете на железную ногу вашего слуги — так я господину Пшёному сразу говорил: так никто не делал до меня. И некоторые вещи просто мне, да и никому в Золотом неизвестны, их можно понять только со временем!

— И это понятое вы учли в аркубулюсе?

— Именно, почтеннейший!

— И он готов как ездовой зверь?

— Эм-м-м… я бы ещё…

— Так, ездить на нём можно?

— Ну да… но…

— Не развалится?

— Точно нет, почтеннейший видом Потапыч! Но надо бы посмотреть, как будет вести себя аркубулюс под вашим весом, на разных скоростях. Возможно — отрегулировать сочленения и соединения.

— Давай так, мастер Рарин Готный. Я сажусь на аркубулюса. И мы с тобой и инструментом направляемся в пригород Золотого. Там, без толчеи, проверим — что и как, ты подкрутишь, что нужно. Или скажешь, что надо переделывать. Но если переделывать не надо — я на аркубулюсе и уеду. И готовся к тому, что у тебя вскоре появятся новые заказы… точнее, у нас, у Медвежьего Товарищества.

— А-а-а… вас же увидят владетели, — понятливо закивал мастер. — Собираюсь, почтенный. Буквально миг…

И ускакал. Судя по раздаваемым на повышенных тонах указаниям — не столько собирался, сколько застраивал своих… точнее, наших работников. И через десяток минут я покачивался на спине железного медведя по улице Золотого. Рядом с сумкой инструментов и какой-то прочей нужной фигни семенил Готный.

— Мастер, рессоры… в смысле, пожёстче сделать посадку можно? — уточнил я, потому что при каждом шаге транспортного средства опускался на десяток сантиметров.

Плавно, без резкой тряски, но это с учётом, что аркубулюс телепался медленно и по мостовой.

— Конечно можно, почтенный. Моя вина — я ладил для простого человечка, а в вас, Михайло Потапыч, пудов девять, а то и все десять.

— Со снарягой и одиннадцать может выйти, — прикинул я, на что мастер закивал.

Это да — даже неполный оборот добавляет массы ощутимо, полный… ну, наверное, как беролак я вешу кило триста-триста пятьдесят. Но в полном обороте я на медведя и не полезу — я сам медведём буду, хотя этот момент тоже учесть не помешает — стопор какой-то с жёстким фиксатором, пружины-рессоры или что-то типа того. А в чисто человеческом виде вешу примерно сто кило, выходит семь пудов. И уже ощутимо больше «обычного человечка», который кило семьдесят, восемьдесят — если большой и толстый. Владеющие есть и моих габаритов, но редкость: тот же корифей, например. Благой… был, жалко даже дядьку немного, хоть и не знал толком. Карий — поменьше, но «в одной весовой». Ну и Фиалка с её фигурой свинской валькирии тоже не намного легче меня. Но это редкость, в массе своей я выхожу и как человек побольше окружающих.

В общем, под удивлённые взгляды прохожих и привратной стражи выбрались из Золотого. И на участке дороги и прилегающей к ней поляне стали тестировать-проверять. Выходило, что мастер несколько «перестарался», как мне показалось на первый взгляд. Дело в том, что несмотря на искажённые пропорции, мастер сделал скелет псового хищника, со свободами, гибким хребтом и прочим, совершенно излишним для ездовой скотины. Особенно с учётом того, что вживлённый ритуалом дух был явно духом копытного: он просто не мог использовать большей части функционала аркубулюса, не имея рефлексов. Ну и даже если бы мог — а на кой…