Потапыч

С утра подумал-прикинул, ну и решил, что потащусь в Благородное Собрание. Недостатки такого выбора были очевидны: я «мелькаю рожей», в свете потенциальной опасности от оппозиции, и я без гелеакулюса. А одёжный шифр данного вертепа предполагал владеющих исключительно на геликах. Но эти два недостатка, после обдумывания, становились не слишком важны: мелькай рожей или даже засунь её в задницу так, что никто не догадался — от участи «потенциальной цели» меня это не избавит. Меня неведомые зложелатели или в эту цель определят исключительно по результатам полученной информации с охоты, или не определят: так что толку от избегания Собрания никакого. Более того, таким макаром я вообще могу себя запереть в эркере, с редкими пробежками до службы: тот же Пантеон уже обхожу за квартал.

А вот с одёжным шифром всё веселее. Вроде как — да, уважающий себя владетель должен заваливаться в Собрание непременно в тарантайке. Но я — не владетель, а точнее: не только владетель. Вообще, сейчас, ознакомившись с деталями, я мог вывести крайне ограниченное количество «подсословий». Владеющие — все «уважаемые» в массе, но жрецы — «светлые». Волхвы — «мудрые», видомы — «почтенные». Ну и корифей — «великий», самоназванный, но никто не спорит, так что такой. Преувеличивающие суффиксы, типа «уважаемейшего» и «почтеннейшего» — просто дань вежливости, никак с положением в социуме прямо не коррелирующие. Вот, в общем, все «подсословия» владеющих из распространённых и общеизвестных на Зиманде.

Соответственно, будучи представителем «выделенной группы», которой владетельные долбоклюи прощают даже такую жуткую и невместную вещь как книгочейство, я могу и пёхом заявиться. Какое-то количество придурков на меня может презрительно посмотреть. Но небольшое, да и не факт, что они будут вообще. Паладин я, в поисках покупателей, и не сношает, хмыкнул я, направляясь к Собранию.

Входа вне «подземной парковки» в этой богадельне… не оказалось. Точнее, не было с фасада здания, а в подворотне что-то вроде такое было. Для поставщиков провизии, сотрудников и прочей публики, несомненно. Но туда я, как понятно, не пошёл. А сделал максимально сиволапую и блааародную морду и потопал в подвал.

Препятствий до первого этажа не встретил — служки копошились, кучера переговаривались. А вот на первом этаже началось хамство. Не прямое, косвенное, от охреневшего обслуживающего персонала. Видимо, мой «заход», а не заезд был этими дармоедами отмечен, и встречал мою персону не управляющий, а какой-то долговязый лощёный одарённый, с педофильскими усиками на бритой ряхе.

— Уважаемый, услуги корчмы и девок в Собрании сегодня никто не оплачивает, — сквозь губу процедил этот деятель.

— Управляющего зови, — не стал я пререкаться с халдеем, не удостоив его даже прямым взглядом.

— Достойный управляющий Кацл занят, уважаемый…кх-х-х… — зашипел халдей, слегка придушенный лапой и приподнятый над полом.

На это действие произошло какое-то копошение, но скорее убегательного толка — видно, кто-то наблюдал. А я спокойно, с расстановкой, стал хрипящему растолковывать политику партии.

— Не «уважаемый», а «почтенный». И когда видом Потапыч изволит велеть, чтобы пред его очи представили управляющего — что надо сделать? — поинтересовался я, отпуская халдея.

— Кхр-рх-кх… Пхозвать? — просипел придерживающий горло скрюченный тип.

— Именно, — подтвердил я. — И какого лешего ты ещё тут?

Впрочем, кто-то драпанувший, видно, драпанул не просто. Из каких-то недр первого этажа появился знакомый толстячок в сопровождении пятёрки довольно сильных одарённых в кирасах — видимо, службы безопасности Собрания. Но конфликта не случилось: толстяк прищурился на меня, закланялся, заулыбался, семеня ко мне. На безопасников шикнул, они скрылись в недрах, откуда и вылезли.

— Почтеннейший видом, добро пожаловать. Прошу великодушно простить, служки вас не признали…

— Подумаю, прощать или нет. Чтоб узнавали! — потребовало моё почтенство, на что толстяк энергично закивал. — Так, Кацл. Я пришёл в собрание с целью предложить уважаемым некие ценности.

— Понимаю, понимаю, почтеннейший. А не сообщите, какие? Или не покажете ли?

— А тебе на кой? — заинтересовался я.

— Так знать надо, кого позвать на беседу с вами, почтеннейший, — аж всплеснул руками управляющий. — Ежели я не ошибаюсь, вы же желаете поделиться с представителями уважаемого собрания наградой его величества Корифея? — на что я кивнул, ожидая пояснений. — Так драгоценности разные, стоят тоже по-всякому, сделаны на разный манер. Одни деве подойдут, другие — мужу. А третии и в родовой сокровищнице не стыдно схоронить. Всяко бывает. Вот мне, дабы время ваше почтенное зря не тратить, как и уважаемых без толку не беспокоить, хорошо бы знать, с кем вы побеседовать изволите.

— Понятно, — кивнул я, извлекая пару перстеньков.

Управляющий бросил беглый, но явно профессиональный взгляд и, со словами «пожалуйте за мной, почтеннейший», поскакал по широкой лестнице. Доскакал до уже знакомого зала-перекрёстка, кланяясь, извинился и укатился, звать народ. А я разместил перстеньки на появившемся постаменте и стал ждать. Подумав, сделал морду менее сиволапой, но более паладинистой: скорее всего, в текущих раскладах не поможет, но уж точно не помешает.