– Вы же знаете, какие у нас люди, – сказал Чарли Кун. – Они всегда горой за слабого.
The underdog – вы, конечно, знаете это слово.
– Знаю, Чарли. Знаю. Хуже собаки – иначе про него и не скажешь.
Он снова повернулся в сторону «звездочки» – импрессионистки:
– Я велел тебе выключить пластинку. Ты что – не слышала?
– Это же Фрэнки Синатра! – возмущенно воскликнула девица.
Однако повиновалась. Голос певца оборвался на самой высокой ноте.
– Значит, они горой за слабого, да? Рафаэль Гомес, слабый из слабейших… – Он огорченно вздохнул и пожал плечами. – Я кое-что тебе сейчас расскажу о нем, Чарли, Об этом бедненьком Рафаэле Гомесе, который хуже собаки. Знаешь, кто послал его в Сьерра-Фуэнте? Знаешь, кто снабдил его оружием, продовольствием, десятком полных решимости и честных людей, готовых жизнь отдать за Правое Дело? Я.
У Чарли Куна перехватило дыхание, он открыл рот, собираясь задать вопрос, но ограничился тем, что глотнул воздуха; тем временем попугаи, сидя на своих жердочках, опять разразились пронзительным смехом. Кроме того, он чувствовал, как обезьяна дергает его за брюки. Очень противно.
– Рафаэль Гомес, этот их underdog – один из моих людей. Это я поселил его в горах. И распустил слух о том, что он хочет меня убить, да – хочет снять с меня шкуру, свергнуть диктатора и установить подлинную здоровую демократию. А знаете зачем? Зачем я сделал это?
– Нет, – ответил Чарли Кун. – Я силен в зрелищах, но не в политике.
– Потому что все сукины дети в этой стране, настроенные против меня, тут же попытаются присоединиться к нему. На тех сукиных детей, которые ненавидят меня и жаждут моей шкуры, Рафаэль Гомес действует как неотразимый любовник. Они пишут ему письма, а он переправляет их мне, и теперь я знаю всех поименно. Да, всех поименно. Вот такой длиннющий список, и он растет день ото дня. Так что можете представить себе – если на это у вас хватит воображения, – что с ними произойдет в тот день, когда урожай созреет. На днях Гомес должен дать мне сигнал, и машина закрутится. Уж свиней-то кому надо подкладывать, жизнь меня научила. Без этого не проживешь. Надо так надо – правда? Я тоже не без таланта.
Есть в Голливуде новые куколки для меня?
– Есть одна, подающая надежды, но она несовершеннолетняя, поэтому без матери приехать не сможет.
– Ну и замечательно, за чем же дело стало? Пусть и мать возьмет с собой.
Он встал, налил виски Чарли и себе.
– Мне бы очень хотелось самому съездить в Штаты, но они там кочевряжатся. Не хотят приглашать меня официально. Согласны на то, чтобы я приехал как частное лицо, но не с официальным визитом. Маловато я с них денег беру, поэтому и не уважают меня – вот и весь секрет.
Он отпил несколько глотков и рассмеялся:
– У меня такое ощущение, что не очень-то меня там любят. А вот Рафаэль Гомес – тот у них прямо герой.
Он запрокинул голову и снова расхохотался – весело и громко, потом опять взглянул на Чарли очень серьезно: