– Внимание! – возгласил скелет, скрежеща челюстями. – Сейчас вылетит птичка… Сейчас, сейчас…
Он приник к аппарату, поднял свечу и собирался нажать на спуск, но тут второй справа легаш чихнул, да так сильно, что рухнул, распался, разлетелся в прах; когда же этот прах рассеялся, Тюлип с удивлением увидел, что от легавого остались только сапоги, усы, котелок да зонтик.
– Насмарку! – Скелет заломил руки. – Все насмарку! Опять насмарку!
– Не ори! – сказали легавые. – Давай еще раз! Начинай!
– Я-то, конечно, начну, – вздохнул скелет. – Но, господа, прошу вас, будьте внимательны! Готовы? Приступаем… Раз… два…
Он протянул дрожащие костяшки к спуску… Но не успел прикоснуться, как из пупка четвертого легавого слева высунула голову жирная крыса, с любопытным видом зашевелила усиками и осведомилась:
– Что это тут такое делается?
– Насмарку! – исступленно крикнул скелет. – Все насмарку! Опять насмарку! Эта тварь получится на снимке!
– Ну вот еще! – встрепенулся легаш и хлопнул по носу свою квартирантку. – Пошла вон!
– Подумаешь! – возмутилась крыса. – Уж и к окошку не подойди! В духоте, что ли, сидеть?
Она злобно плюнула и, ворча, втянула голову обратно.
– Не шевелиться! – прошептал скелет, утирая слезы. – Раз… два…
– Хи-хи-хи! – Крыса снова высунула морду наружу и тут же втянула ее обратно.
– Насмарку! – взвыл скелет. – Опять, уже в две тысячи семьдесят второй раз все насмарку! Боже правый! За что мне такие муки!
Он уселся на землю и залился слезами.
– Да ладно тебе! – в один голос сказали легавые. – Ничего не попишешь, у каждого свой крест. Если уж ты жалуешься, то что остается делать другим?
И вытянули руки в одну сторону… Тюлип поглядел туда и увидел странную сцену. На камне понуро сидел покойник. Руки его с распухшими пальцами были скованы наручниками. Оба глаза подбиты – под одним красный фонарь, под другим синий, нос раскровавлен, само лицо белое как полотно – и все это вместе смотрелось как диковинный триколор. Несчастный плакал, дрожал и утирал слезы концом савана. Над ним склонился здоровенный легаш с засученными рукавами и дубинкой в руках.
– Сознаешься? – глухо рычал он. – Сознаешься?
– Нет, нет! – рыдал покойник. – Не сознаюсь! Ни в чем не сознаюсь!
– Так вот тебе! – рявкнул легаш и со всего маху огрел его дубиной по черепу, отчего раздался страшный гулкий звук. – На тебе! На! И еще!.. Не думай, что мне приятно тебя лупить, но Господь Бог послал меня именно для этого. И зря ты упрямишься. Сознайся лучше – я перестану тебя избивать, составлю протокольчик, и будешь себе спокойно дожидаться Страшного суда. А там – не боись! Кому при жизни хорошо досталось, тому не страшен ад. Так признаешься?