Чур довольно хмыкнул и утробно заурчал.
— И всё же, я бы на твоём месте не позволяла железному болвану зарываться.
— Ну, конечно. Это только тебе позволено.
— Меня ты как раз всё время одёргиваешь.
— Значит, всё-таки ревнуешь?
Издав возмущённый «квак», фамильяр растворился в воздухе.
— Не вздумай испортить робота, — сказал я строго. — Знаю, ты меня слышишь.
Вот ведь самолюбивая тварь!
Вскоре подошло время ехать к ректору, так что я загрузился в машину с тремя телохранителями, один из которых временно выполнял роль шофёра, и мы покатили в сторону Менториума.
Небо затягивали серые тучи, из которых сыпался мокрый снег, липнувший на стёкла машины. Я смотрел на проплывавшие мимо дома, дворцы и храмы, посвящённые изгнанным богам, которых уже давно никто не почитал. Они торчали посреди столицы, как осколки зубов вросшего в землю титана, ветшающие с каждым годом.
Когда я прибыл в Менториум, шли занятия. По моим прикидкам — как раз начался последний урок.
В здании было пустынно, и мои шаги гулко разносило по лестницам и коридорам эхо. Я добрался до кабинета мэтра Зарецкого и постучал.
— Входите! — донёсся приглушённый мужской голос.
Открыв дверь кабинета, я вошёл и увидел секретаря, перебиравшего папки с документами на полке стеллажа. Вид у него был уставший.
— Ярослав Мартынов, — представился я. — Мне назначено.
— Да-да, секунду.
Секретарь бросил красную папку на стол, подошёл к обитой дерматином двери, заглянул в кабинет и сказал:
— Арсений Павлович, к вам князь Мартынов. От него была заявка на восстановление, — затем сделал шаг назад, в сторону и кивнул мне. — Прошу, господин Мартынов.
Титулы в Менториуме не жаловали.
— Спасибо.